Димка из чердачного оконца кинул на крышу несколько хлебных корок. Большая часть из них перепала Грому, который поделился с Ивашкой. А Котяшу досталась лишь одна корочка.
Вода окружила дом Бодренковых, залила крыльцо, но в комнатах ее еще не было. Антон Валентинович бродил по опустевшему дому, ставил стулья и тумбочки то на печь, то на широкий комод.
К вечеру на затопленных улицах отключили электричество. Наши робинзоны зажгли припасенную свечу. Заехал к ним на огонек и дядя Максим. Они услыхали, как он шлепает по воде, уже залившей комнаты, затем увидели свет электрического фонарика.
— Ну, как вы тут устроились, соседи? — спросил дядя Максим, забравшись на чердак. — Ух и намаялся я сегодня. Хочу сапоги снять, ноги натрудил.
Ему нашлось уютное место у трубы. Вместе поужинали. Димка быстро уснул. Он и не слышал, о чем говорили далеко за полночь дядя Максим и отец.
Утром его разбудил рев моторов. Над городком проплывали военные вертолеты. Они спешили в Занеманье, на помощь сельским жителям, застигнутым паводком в прибрежных деревнях.
Вода поднялась еще выше, по льда уже не было. Он ушел в низовья Немана.
Дядя Максим еще на рассвете уплыл на своей лодке по улице, разыскивая тех, кто не успел или не захотел перебраться на более надежные, высокие места в первый день паводка.
Димка не отходил от чердачного окна. Здесь валялось несколько пустых ящиков, и он, поставив их один на другой, устроил себе наблюдательный пункт. Ему хорошо были видны и разлив реки, и мосты, и даже саперы, что-то делавшие на мостовых быках. Димка жадно смотрел на эту необычную картину, подсвеченную ярким солнцем, вдыхал влажный воздух, напоенный терпкими запахами леса… Смотрел и вспоминал все то, что увидел и узнал за прошедшие месяцы. Пролетели они быстро и оставили в его памяти много интересного. Теперь леса, которые виднелись за разливом реки, были не просто лесами. В них Димка открыл для себя большой мир, наполненный пением птиц, следами лосей, беличьими гнездами, разными зверями и зверюшками. И река была полна живых существ, таящихся в ее омутах и глубинах. А главное — жили на берегах Немана и знакомили Димку с его красотами и богатства-ми хорошие, добрые люди…
К полудню дядя Максим вновь приплыл во двор Бодренковых. Да не один, а вместе с Еленой Петровной. Она взобралась на чердак и сказала:
— Как хотите, а я за ночь глаз не сомкнула. Принимайте в свою компанию. — И сразу же начала убирать разбросанные постели, перемыла миски, выбросила на крышу сарая остатки ужина, к большой радости Грома и Ивашки.
Дядя Максим хотел передать ей Котяша. Но тот одним прыжком очутился на клене. Ивашка взлетел на крышу дома, он уже не раз за день побывал на чердаке. И Гром не захотел прыгать в лодку. Дядя Максим махнул рукой:
— Не хотите, не надо, упрашивать не буду.
А вот петушки со своего насеста в сарае охотно перекочевали в лодку. Только испуганно кудахтали, когда дядя Максим передавал их Диме, а тот — Елене Петровне.
Петушки заняли один из чердачных углов. Держались они гуртом, птиц пугала тревожная обстановка паводка.
Дядя Максим собрался отъезжать на своей лодке от дома Бодренковых, но его задержал Антон Валентинович:
— Довези-ка меня до площади. — И, заметив вопрошающий взгляд Елены Петровны, пояснил: — Надо мне, Лена, к школе подъехать, посмотреть, что там делается. Может, помочь придется. Здесь у нас все в порядке, семья в сборе, а там… Словом, я съезжу на часок-другой.
— Давай, Валентиныч, я тебя быстро свожу. Ты там займешься своими делами, а я часа через два за тобой к школе подплыву.
Отец уехал с дядей Максимом. Димка вновь устроился у чердачного окна. Но долго сидеть ему не пришлось. Елене Петровне мешали веревки, натянутые на чердаке. Готовя обед, она то и дело задевала за них головой.
— Дима, а Дима, помоги мне, — сними-ка, сынок, веревки, смотай их аккуратно и повесь в углу.
Димка охотно принялся за работу. Веревки были почти новые, не утратившие своего белого цвета, их поздней осенью купил Антон Валентинович. Сматывать их было легко, и вскоре в руках мальчика оказался аккуратный большой жгут. Он повесил его на гвоздь рядом с чердачным окном.
