Несмотря на то что она готова была представить значительное количество работ, которые давали представление о ее способностях, все, к кому она обращалась, отказывали ей, пока не остался один — Бернар Сен-Мишель, всеми почитаемый и, возможно, самый талантливый художник в Европе. Кларисса не обратилась к нему раньше, потому что попасть к этому художнику в ученики было трудно не только ей, но и мужчине ее уровня подготовки.
Но когда она обнаружила, что терять ей уже нечего, она послала ему свою лучшую работу, подписанную «К. Коллинз», и Сен-Мишель пожелал встретиться с автором. Кларисса раздобыла мужскую одежду и отправилась в его мастерскую в надежде на то, что ее работы будут говорить сам и за себя, а пол не будет иметь значения.
Он согласился взять ее, пожал руку — договор был заключен. Кларисса получила особое удовольствие, сорвав с головы касторовую шляпу, скрывающую пучок блестящих черных кудрей.
Бернар только глубоко вздохнул и сказал, что приходить надо к восьми утра — не позже и не раньше, и на том разговор был окончен.
Хотя Бернар был старше ее всего на несколько лет, он стал ее наставником и другом, отцом и наперсником. Настолько же надежным, насколько талантливым. За пять лет она научилась у него понимать искусство и жизнь лучше, чем за все предшествующие девятнадцать лет.
Вспомнив, сколь многим она обязана этому человеку, Кларисса вздохнула, ее раздражение улетучилось. Она взяла в ладони его лицо, легонько сжала.
— На этот раз я по крайней мере не швырнула кисть, да?
В знак согласия он поднял густую черную бровь.
— И не завопила. Явный прогресс, моя дорогая. Огонь вашего сердца соединился с разумом. Настанет время — и вы сделаетесь лучшим портретистом из тех, кого видел мир. Самообладание — ценнейшее качество, когда работаете с аристократами.
— Самообладание и моя касторовая шляпа, — поддразнила его Кларисса, возвращаясь к созерцанию кистей.
Внизу хлопнула дверь, послышались тяжелые шаги — кто-то поднимался по лестнице.
— Жан Марк? — спросила она, имея в виду любовника Бернара.
— Нет, — покачал головой Бернар, махнув рукой в сторону ширмы в углу. — Сегодня он навещает свою мать. Скорей, — шепнул он.
Кларисса повиновалась, оставила в покое кисти и на цыпочках быстро пошла к ярко раскрашенной ширме. Она часто пряталась за ней, когда к Бернару неожиданно заявлялись мальчики-посыльные или его друзья. Маленькое отверстие, проделанное в верхнем уголке крылышка бабочки нарисованной на ширме, позволяло ей видеть происходящее, не обнаруживая своего присутствия.
Когда в просторную мастерскую вошли трое мужчин, она уже скрылась из виду.
— Бонжур, месье, — приветствовал их Бернар на родном французском.
— Бернар Сен-Мишель? — спросил тот, что был выше других, обладатель маленьких поблескивающих черных глаз и лысой головы. Возможно, он был одних лет с Бернаром.
Бернар кивнул.
— Да. А кто вы такие?
Мужчина, похожий на крысу, подошел поближе к холсту работы Клариссы, какое-то время рассматривал его похотливо заблестевшими глазками, потом повернулся к Бернару.
— Я пришел к вам с деловым предложением, от которого, я уверен, вы не откажетесь.
— Если вы нуждаетесь в моих услугах, боюсь, мне придется вас разочаровать. До следующего года я связан обязательствами с графом Клоделем, — ответил Бернар, стараясь говорить спокойно.
Похожий на крысу облизнул тонкие губы.
— Вы уверены? — спросил он, сжав серебряный набалдашник своей трости. Быстрым движением он извлек из нее тонкую рапиру, которая бесшумно выскользнула из потайного вместилища. — Видите ли, как я уже сказал, я совершенно уверен, что вы не сможете отказаться. Он поднял клинок и с силой опустил его на холст. Картина распалась на две, по телу натурщицы стала расползаться прореха с неровными краями. — Я никогда не ошибаюсь, — добавил он голосом, абсолютно лишенным эмоциональной окраски.
Кларисса закусила руку, чтобы сдержать рвущийся из горла крик. Эти люди не были обычными уличными подонками, она сразу уловила это и не выдала себя даже после варварского уничтожения ее холста.
Бернар спокойно и сосредоточенно смотрел на испорченную картину.
