Позади них открылась дверь, на пороге стояла Кларисса.
Мужчины одновременно обернулись и уставились на нее.
— Прекрасная работа, если я имею право сам оценить это! — с удовольствием воскликнул Дюпон, выводя Клариссу вперед и жестом показывая, чтобы она медленно повернулась. — Бандаж, выходит, сделал свое дело, — смущенно сказал он, критически разглядывая ее грудь. — А брюки! Если бы я не знал, то был бы уверен, что это ноги джентльмена. Конечно, ваше сложение очень облегчило задачу. Будь у вас более пышные формы…
Джеймс игнорировал комментарии Дюпона и просто смотрел, как Кларисса поворачивается. Он должен был согласиться с Дюпоном — бандаж сработал, брюки тоже были безупречны. Если бы он встретил ее на улице, то не взглянул бы на нее дважды. Даже волосы, убранные под шляпу, смотрелись допустимо, хотя, прежде чем появиться в Англии, их предполагалось остричь. Но он знал ее, помнил каждую интимную подробность ее тела, потому эта сцена была полна для него особого смысла.
— Если вы насмотрелись, мне нужно помочь с сапогами. — Кларисса повернулась и пошла в свою комнату.
— Дюпон, — позвала она портного.
— Остальная одежда внизу. Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы ее тщательно упаковали, — повернулся к Джеймсу портной, после чего присоединился к Клариссе, которая прикрыла за ним дверь.
— Вам удобно?
Кларисса критически окинула взглядом темную промозглую комнату, потом взглянула на Джеймса.
— Ни в малейшей степени. Вы специально выбрали самое неподходящее судно или просто так мне везет?
Джек шагнул к старому стулу, на котором сидела Кларисса, и доски под его ногами угрожающе заскрипели. Он остановился, пробормотал что-то похожее на ругательство и резко повернулся к капитанской кровати, приткнутой у стены каморки с низким потолком.
В первый раз с момента их неожиданного воссоединения они так долго оставались в обществе друг друга. Кларисса настояла, чтобы Джеймс сопровождал ее верхом, а не в карете. Позже, когда они вынуждены были заночевать в дороге, она на всю ночь заперлась в своей комнате. Кларисса обнаружила, что ей не хватает расстояния, которое до сих пор, по счастью, разделяло их.
— Кларисса, вспомните о блокаде. Кроме того, важно, чтобы нас не заметили. На таком судне мы привлечем меньше внимание, чем на более комфортабельном, — натянуто сказал он.
— Скажите прямо: я правильно поняла, что команда на судне — преступный сброд? — Кларисса старалась держаться прямо: туго перетянутая грудь затрудняла дыхание. Где-то внутри себя она ощущала, как ее переполняют противоречивые чувства. Гнев? Страх? Наверняка было что-то еще. Что-то, о чем не хотелось думать.
— Как вы себя чувствуете? — спросил Джеймс, прислонившись к стене и скрестив руки на груди.
Кларисса старалась дышать ровно, перетягивающая грудь повязка натирала ей кожу.
— К чему этот вопрос? Конечно, нехорошо. Вы подвергаете опасности мою мать, отрываете меня от дома. — Она встала со стула, прислонилась головой к шершавому дереву стенки и попыталась глубоко вдохнуть. — Джеймс, у меня такое чувство, что за время, пока мы не виделись, вы очень поглупели.
До нее смутно донеслись звуки шагов, потом его руки обхватили ее, вытащили льняную рубашку из корсета и скользнули под мягкую ткань.
— Что вы делаете? — возмутилась Кларисса и начала бить его по рукам, чтобы освободиться.
Джеймс покрутил ее и быстро вытянул бандаж, с большой ловкостью поворачивая ее тело.
— Когда я спросил, как вы себя чувствуете, я имел в виду физическое состояние. Это, — он поднес к ее глазам зажатую в руке полоску ткани, а потом отшвырнул ее на пол, — медленно удушало вас.
Кларисса смотрела на ткань, лежащую на полу, и с наслаждением вдыхала соленый морской воздух.
— Я сожалею, — просто сказала она, не в силах взглянуть на Джеймса.
— О чем, Кларисса? — спросил он, мягко взял ее за подбородок и заглянул в глаза.
Его прикосновение было совсем таким, как раньше: твердым, но нежным.
— Это было так давно, а я снова чувствую то же самое.
Джеймс взял ее лицо в ладони, поедая глазами.
— Это вы о ссоре? Да, с тех пор прошло много времени, но я отчетливо помню все.
