Рисуя ноготком замысловатые рисунки на упругом Сашином животе, Даша опускалась всё ниже и ниже. Ей нравилось прикасаться к нему, к обнажённому или одетому. Сегодня вечером она надела для него прозрачную сорочку с глубоким вырезом, которая продержалась на ней не больше двух минут. Теперь дорогое кружево беспечно валялось на полу.
Даша удобно устроилась в изгибе Сашиной руки и прислушивалась к биению сердца: тук-тук-тук. Расставаться не хотелось, но рано утром Саше нужно быть на работе, лимит времени они исчерпали до самого донышка. Если будут пробки на дороге, он опять опоздает. Его участившиеся отлучки уже стали предметом обсуждения коллег по работе. Друзья не могли вытащить его никуда в выходные, потому что Саша спешил из города сюда, в деревню.
– Я хочу познакомить тебя с дочерью, с друзьями, – тихо прошептал он, – поехали со мной.
– Ты знаешь, что я не могу. Я работаю. – Даша расстроилась. Саша уже не первый раз звал её к себе, но появлялись разного рода причины: то работа, то домашние хлопоты, то родители и прочие заботы… Саша злился, но ничего не мог поделать.
С ней всё было по-другому. С Дашей не было договора, по которому он её содержит, а она всегда для него свободна и готова его принять. У неё были сын, много родственников, обязательства, и она была абсолютно от него независима. В зависимости оказался Саша, вновь, после долгих лет, после того, как освободился от своей бывшей жены.
Такое положение дел его не удовлетворяло, более того – пугало, но отказаться от Даши он был не готов. Саша подстраивался под её рабочий график, ладил с её родственниками, копал вместе с Алёшкой картошку на огороде, пока хозяйка была на работе.
Незаметно подкралась осень. Деревья сменили зелёные одежды на золотисто-оранжевые сарафаны. Любимый Дашин клён на углу дома щедро забросал красивыми крупными листьями всю близлежащую территорию. Ещё бывший муж грозился спилить дерево, сетуя на то, что слишком много листьев приходится убирать возле дома, а Даша уговорила не делать этого, а она взамен обязуется сама собирать толстый лиственный покров. Так, она да Алёшка орудовали граблями в период осенних листопадов. Муж с чистой совестью самоудалился…
Беспокоя ногами деревенские тропинки, спрятавшиеся под богатым пушистым одеялом из мягких листьев, Даша отправилась к родителям «для серьёзного разговора», как выразился папа.
Молодая женщина догадывалась, что это за разговор, и не спешила. Родители, конечно, понимали, что за отношения у дочери с новым знакомым, но откровенный разговор так и не состоялся до сих пор. Папа решил, что пора.
– Я так понимаю, – прямо с порога начал он, – ваши отношения из дружеских переросли в более близкие.
Он не спрашивал, а скорее утверждал. Сергей Петрович, заложив за спину большие огрубевшие руки, расхаживал по комнате. Дочь забилась в угол дивана. Солнечный зайчик от небольшого рубина на кольце, которое много лет назад подарила бабушка, весело перепрыгивал со стен на мебель и обратно. Вот у кого никаких проблем.
– Ну пап, – робко начала Даша, – что в этом плохого?
– А что, если поматросит и бросит? – сердито пробасил отец.
– А ты хочешь, чтобы он на мне женился? – Дочь не сдержалась и рассмеялась.
– Я сказал что-то смешное? – повысил голос Сергей Петрович. – А как по-другому?
– Папа, я уже была замужем. Больше не хочу. А свободными отношениями сейчас никого не удивишь.
– А как же любовь, брак, семья?
– Папа, ты знаешь, я вышла замуж по любви, и что? Чем хороша была моя семейная жизнь? Пьянство, слёзы, нервотрёпка, развод. Пока нам хорошо, мы будем вместе, а если нет – расстанемся без сожаления.
– Ты представляешь, что о тебе будут болтать!
– Тебя только это волнует? – рассердилась Даша. – Я счастлива, меня всё устраивает, а в угоду тому, чтобы не болтали, я ничего делать не буду.
«Ну что я завёлся на самом деле. Мне совсем не хотелось ссориться с дочкой. Это её жизнь, и если такое положение вещей Дашулю устраивает, пусть так всё и остаётся», – рассудил Сергей Петрович. Он пристально посмотрел на дочь, в очередной раз вздохнул и решил, что на этом отцовский долг выполнен.
