Боб хотел лишь сопровождать своего друга и ничего больше не желал. Какое ему было дело до причин, побуждавших его действовать таким образом? Он весело дал Фреду требуемое от него слово и тотчас же побежал готовиться к отъезду.
Это было в то время, когда они расстались с маленьким отрядом маратхов, который форсированным маршем отправился к Гатским горам на Малабарском берегу, чтобы сбить с толку шпионов полковника Лоуренса и ввести англичан в заблуждение относительно своих настоящих намерений.
Маратхи, находившиеся под начальством Будры-Велладжа, назначенного Великим Моголом Дели субадаром[8] Декана, скрылись в пещерах Карли, близ знаменитых подземелий Эллора, и ждали того часа, когда наступит время играть предназначенную им роль. Маленький же отряд, который мы встретили вблизи озера Пантер на вершине Соманта-Кунта, направился к Цейлону под предводительством Сердара, который повел его через непроходимые леса Траванкора и Малайялама.
Он так искусно управлял своей экспедицией, что они добрались до самого сердца Цейлона, а между тем англичане вовсе не подозревали о приближении своих самых смертельных и ловких врагов.
План Сердара — наше положение повествователя позволяет нам, несмотря на молчание последнего, до некоторой степени открыть его — был в той же мере грандиозен, в какой и патриотичен. Гениальный авантюрист мечтал отомстить от лица Дюплекса[9] и Франции англичанам за все их измены и, восстановив французское владычество в Индии, прогнать оттуда ее притеснителей. Восстала пока одна только Бенгалия, но стоило всем южным провинциям, входившим в состав прежнего Декана, последовать примеру их северных братьев — и британскому владычеству наступил бы конец. Ничего не было легче, чем добиться этого, поскольку французы оставили в сердцах всех индусов восточной части полуострова такие воспоминания, что стоило дать малейший знак из Пондишери, и все они как один восстали бы и изменили красным мундирам. Все раджи и потомки царственных семейств, опрошенные втайне, дали слово стать во главе восстания, как только им пришлют несколько французских офицеров с трехцветным знаменем для управления их войсками.
Однако в силу утвердившихся дружеских отношений между Францией и Англией трудно было ожидать, что губернатор Пондишери исполнит желание, выраженное раджами Юга, и примет участие в общей стычке. Но вопрос этот мало смущал Сердара.
Этот удивительный человек — не какой-нибудь выдуманный нами миф, но действительно существовавшая личность. Ему не хватило лишь малого, чтобы вернуть Франции эту чудесную страну; он составил смелый план, по которому власть в Пондишери на сорок восемь часов переходила в его руки. Этого короткого срока было совершенно достаточно для того, чтобы поднять восстание и взорвать корабль, спешивший в Индию с сокровищами Альбиона.
Истощенная войной с Крымом, не имея лишних войск в Европе и располагая всего четырьмя тысячами солдат в Калькутте для подавления восстания в Бенгалии, Англия в течение семимесячной смуты не нашла возможности послать подкрепления горсти солдат, преимущественно ирландцев, которые бились исключительно за честь своего знамени, без всякой надежды победить двести тысяч сипаев старой армии Индии, восставших по одному слову Нана-Сахиба. Союз Юга с Севером должен был нанести окончательное поражение, и было очевидно всем и каждому, что англичане, изгнанные из трех портов — Калькутты, Бомбея и Мадраса, которые одни только еще держались на их стороне, должны были навсегда отказаться от мысли завоевать обратно Индию, на этот раз безусловно потерянную для них.
Три парохода, которые собирались войти сегодня утром в порт Пуант-де-Галль всего на каких-нибудь двадцать четыре часа, чтобы возобновить запас угля и провизии, привезли с собой не более тысячи восьмисот солдат; но англичане в то же время пригласили с ними лучшего своего офицера, генерала Хейвлока, своего крымского героя, который собирался с помощью этого небольшого отряда снять осаду с Лакхнау и сдерживать натиск бунтовщиков в ожидании более сильных подкреплений.
