Вначале я охотился у берега на припае. Но вот в один погожий день с двумя охотниками вышел к кромке припая. Дул слабый северо-восточный ветер. Воды у кромки не было. Лед, прижимаемый к припаю ветром и течением, медленно несло на север. На стыке дрейфующего льда и припая образовалась плотная шуга, на припай с грохотом лезли льдины. Мои спутники надели чукотские лыжи и смело шагнули в шугу. «С ума они сошли, что ли?» — подумал я. Но охотники, спокойно перепрыгивая с льдины на льдину, опираясь на охотничьи посохи, шли в море, к открытым разводьям.
— Пошли с нами! — крикнул одни из охотников. — Не бойся!
Я несмело шагнул в шугу и робко двинулся следом, к дрейфующему льду. Это было мое первое крещение. Позже я узнал, что большую часть года чукчи охотятся за кромкой припая, там, где лед находится в постоянном движении, где всегда образуются полыньи и разводья.
Море для береговых чукчей то же, что клочок земли для русского крестьянина. Море дает пищу, одежду, тепло.
Как-то вечером, вернувшись с охоты, я подошел к старому Рычыпу.
— Ну, как? — спросил он, подтягивая ремни на нарте. Видимо, подготавливал ее для дальней поездки.
— Что-то нет зверя в море. Ни одной нерпы не видел. Бедно море.
— Нельзя так говорить о море, — строго ответил старик. — Море нас кормит, его надо уважать. В море всегда есть зверь, только надо очень хорошо знать море и повадки зверя.
На следующий день рано утром я встретил Рычыпа на кромке припая. Старик хитро улыбнулся и попросил меня:
— Помоги мне отвезти домой нерп. Я на своих собаках не смогу взять всех сразу.
— А сколько ты убил?
— Восемнадцать, — ответил Рычып.
Я был ошеломлен. А старик, как ни в чем не бывало, разгребал снег и вытаскивал оттуда одну за другой замерзшие туши нерп.
— Как же ты их добыл?
— Сеткой. Видишь — кромка у припая открыта. Ночью луны нет, темно наверху, темно и подо льдом. В такое время нерпа гуляет подо льдом у кромки припая, гоняя навагу, которая хорошо светится в темноте. Ружьем нерпу не возьмешь, а вот в сетку она попадается здорово. А ты говорил, нет в море зверя, — упрекнул меня старик.
Иногда можно слышать высказывания, что среди чукчей нет взаимовыручки, что они не помогают в беде друг другу. Если тонет охотник, то пусть тонет, мол, так велел дух.
Много раз я попадал в беду, и каждый раз меня выручали охотники.
Однажды я с двумя охотниками возвращался в поселок. Охотились на дрейфующем льду. У самого припая нам преградила путь широкая полоса воды. На кромке, на высоких торосах, стояло несколько охотников. Они давно с беспокойством ожидали нашего возвращения. Мы двинулись против течения — одни по кромке припая, другие по кромке дрейфующего льда, высматривая льдины, на которых можно переправиться на припай. Наконец льдины были найдены, и мы с помощью охотников, по очереди, рискуя окунуться в холодную воду, перебрались на припай.
Уважают чукчи старых охотников. Если старик, возвращаясь с охоты, волочит одну-две нерпы, то молодой охотник должен обязательно помочь старику, даже если и у него есть добыча.
Один раз я обогнал старого охотника Кагье, который волочил нерпу. Волочил нерпу и я. В поселке меня спросили, что нового в море, кого я встречал, кто что добыл. Когда чукчи узнали, что я обогнал Кагье и не помог ему, то осуждающе сказали, что я не уважаю старших.
Чем больше я знакомился с опасной профессией морского охотника, тем с большим уважением относился к ней. Чукчи научили меня наблюдательности, научили понимать природу. Они очень любят природу, но не выражают этого елейными словами: ах, как замечательно! Как красиво!
Я полюбил этот суровый край, его природу, его смелых жителей. Мои маленькие очерки и рассказы взяты из действительной жизни. И я надеюсь, что, познакомившись с ними, читатель будет еще больше уважать смелых охотников, полюбит чукотскую природу.
