— А зачем? — спросил, сообразив, Генка. — Меня же выперли!
— Что вы! Вам поставили высший балл! Но с дикцией придется поработать…
Генка почувствовал, как загудела голова, словно там бухнул колокол.
Две недели он бегал в студию за час до начала занятий и старательно повторял слова с шипящими буквами, которые, оказывается, у него звучали неправильно: “Жора, жук, жюри, жулик, щука, чмырь, чтение, жених, шмат, чародей, червь, щенок, шабаш…” Дикция выправилась, но с каждым днем убывало желание учиться в театральной студии.
“Зачем тебе всё это, пень ты липовый!” — И Генка, не выдержав, забрал документы и был таков.
Случайно зашел в пункт оргнабора на Тишинском рынке Сахалин, Камчатка, Кузбасс… Проезд бесплатный… Суточные… Подъемные…
Зашел. Тесноватая конторка. Народ разный. Расспрашивают о льготах. Набор на Дальний Восток окончен. Остался Кузбасс. Ну что ж, сойдет и Кузбасс. Генка выложил на стол свой паспорт и аттестат зрелости.
Группа в Кузбасс набралась порядочная: сорок парней, почти все непоседливые, как Генка. Стучали колеса: ты-ты-так, ты-ты-так… В темном вагоне качались звезды и папиросный дым поднимался к потолку голубыми струйками.
За Уралом в вокзалах толпились уже совсем другие пассажиры. По ворохам груза, по одежде Генка угадывал профессии. Из кучи потертых рюкзаков выглядывали контейнеры с приборами, головки тяжелых штативов, карабины в чехлах. Женщины в брюках покупали пиво и сыр. Мужчины в штормовках и тяжелых ботинках, с бородами, как у Фиделя Кастро, посасывали трубки, не обращая внимания на вокзальный гвалт.
Генка повеселел. Ему понравилась эта напряженная жизнь, сильные, неразговорчивые мужики, хлопотливые женщины — хозяева огромного края, о котором раньше он знал так же мало, как о Мадагаскаре.
Но на распределительном пункте в Новосибирске обнаружили ошибку. Генку, оказывается, направляли в Донбасс.
— А я хотел в Кузбасс! — кричал Генка.
— Дура! Документы-то в Донбассе!
“Хоть прокатился”, — успокоил себя Генка, когда, пошатываясь от голода, потому что суточные успел проесть, сошел на перрон города Донецка.
У ресторана на веранде под тентом сидел здоровенный парень и мрачно пил пиво. Генка с удивлением уставился на батарею пустых бутылок: “Во слон!” Парень кивнул головой:
— Садись!
Генка сел на кончик стула.
— Пей!
— Мне бы бутерброд какой…
— С голодного края?
— Иссяк…
— Зина! Обед — один раз!
Парень продолжал пить пиво, не обращая внимания на Генку. Официантка принесла треску в маринаде, борщ и пустой стакан. Парень налил пива. Генка пригубил из вежливости и набросился на рыбу.
— Издалека? — наконец спросил парень.
— Завербовался в Москве в Кузбасс, но на полпути обнаружилось, что документы отослали в Донбасс…
— Специальность есть?
— Уроки труда в школе.
— Негусто.
— Се ля ви…
— Да ты ешь!
Генка проглотил и борщ. Официантка принесла котлеты с макаронами. Генка съел сначала макароны, потом котлеты, остро приправленные чесноком.
— Считай, тебе повезло, — помолчав, проговорил парень. — Как зовут?
— Геннадий…
— А я Башилов. Понял?
— Хорошо, Башилов, — ответил Генка, хотя ничего не понял.
— Зина! Ещё обед!
— Спасибо… Не смогу, наверно…
— Сможешь.
Генка слабо поупрямился, но и вторую порцию съел.
“Вот ведь как в жизни бывает! Раз — и повезло! Раз — и врежет судьба по морде”, — подумал он и запил котлету пивом.
— На первых порах возьму в ученики, — сказал Башилов.
— Учеником кого?
— Меня, дурило!.. Ах да, ты же не слышал, кто такой Башилов…
— Признаться, в прессе не встречал.
— Взрывник я.
— Вот это как раз по мне! — взвился Генка.
— Только заруби на темечке: работа это тонкая. Ювелирная. Ошибешься — одна пыль останется.
— Значит, берешь?
— Идём… Документы твои, видать, в Донецкшахтстрое. Знаю я эту шарагу.
— Мы же не расплатились!
— Здесь у меня кредит, — усмехнулся Башилов, отмеряя площадь размашистым шагом. Генка трусил рядом.
Документы отдали под расписку, что в течение полугода Росляков выплатит все подъемные и суточные, которые выдавались по договору оргнабора.
— Что самое дорогое для человека? — спросил Башилов, когда выходили из конторы Донецкшахтстроя.
— Свобода, — улыбнулся Генка.
