- Так что мы никакого покойника здесь не видали, - ответил один из толпы матросов.
- Благодаря бога мы еще грудью послужим, - добавил другой.
Общее недоумение все росло, начальство, чувствуя себя глупым, сердилось, досадовало, ворчало.
Командир внимательно посмотрел на Дергачева: у него прыгали губы, а глаза выкатились и дико блуждали.
- Доктор, освидетельствуйте этого человека, - сообразив что-то и нахмурясь, приказал командир. - О результатах сообщите мне.
- Есть! - ответил тот, приложив руку к козырьку.
Старший офицер, успокаиваясь, подошел к Дергачеву и пощупал ему голову.
- Гм... - загадочно промычал он. - Горячая...
Его примеру последовал мичман, маленький, с румяным девичьим личиком.
- Ну, конечно, - подтвердил он и, высунув вперед руки, а голову убрав в плечи, посмотрел на офицеров прищуренными глазами.
Когда Дергачева, сменив с вахты, привели в лазарет, доктор усадил его на стул, внимательно заглянул сквозь пенсне в глаза, понюхал, не пахнет ли изо рта водкой, и начал задавать вопросы:
- Голова часто болит?
Перепуганный пациент, вздрагивая и чувствуя потемнение в мозгу, давал ответы сбивчивые, путался, стонал и охал.
- Ваше благородие... простите. Это нельзя понять. Действительно я ударил, он будто помер. Я так чувствовал, что помер он. Дозвольте перекличку... Как же? А может, он не до смерти помер, а мне погибать? За что?
- Молчи! - крикнул доктор, дергая себя за рыжий клок волос.
Он приказал квартирмейстеру положить ногу на ногу, ударил молоточком ниже колена и, увидев, что нога живо вспрыгнула, просиял от радости:
- Эге! Рефлексы повышены.
Повернул молоточек и ручкой провел несколько раз по обнаженному животу:
- Гм... кожные отсутствуют...
Доктор продолжал свои исследования, щекоча пятку, ударяя молоточком в разные части тела, дергая вверх стопу. Руководящая нить, ведущая к диагнозу, то ускользала, то опять попадала в сферу мысли врача, и по мере этого лицо его омрачалось или просветлялось.
- Ваше благородие, - всхлипнув, не унимался Дергачев, - обязательно надо перекличку... Кто живой, кто мертвый... как же?
- Встань! Закрой глаза! - командовал между тем доктор.
Дергачев встал, зажмурил глаза, но через минуту потерял равновесие.
- Ромберг положителен, - торжествующе заключил доктор, поправляя на носу пенсне.
- Ваше благородие, до смерти он помер или нет?
- Подожди. Отвечай только на вопросы. В семье у тебя не было умопомешательства?
Квартирмейстер молчал.
- Родители твои водку пьют?
- Только отец. Он здорово может хватить. А матери у меня совсем нет...
Из дальнейших расспросов выяснилось, что мать погибла в ранней молодости, упав в глубокий колодезь.
- Так, так. Но тут могло быть и самоубийство...
Доктор начал допытываться о всех родственниках.
- Ваше благородие, отпустите. Что вы меня мучаете?
- Стой! Спишь как?
- Я не сплю. Я все понимаю.
- Э, черт! - рассердился наконец доктор. - Уберите его! Все ясно...
Вечером командир получил письменный ранорт. Доктор подробно и обстоятельно доказывал, что квартирмейстер 2-й статьи Дергачев страдает болезнью мозга и галлюцинирует. А так как крейсер "Самоистребитель" шел все дальше от России, то командир, не сомневаясь в правдивости докторского заключения, положил следующую резолюцию:
"Старшему офицеру к сведению: если больному не будет легче, то в первом же порту списать его в госпиталь".
На второй день крейсер бросил якорь на рейде французского портового города.
Часов в девять утра к Дергачеву, который находился под замком в лазарете, опять пришел врач.
В одно мгновение больной вскочил с кровати и стал в угол. За ночь он стал неузнаваем: лицо почернело, как чугун, вокруг глаз вздулась опухоль, и все тело дрожало, как у паралитика. Он безмолвно уставился на доктора жуткими, налившимися кровью глазами.
- Да, дело дрянь, - взглянув на него, заключил доктор и не стал даже его расспрашивать.
Снова о Дергачеве доложили командиру.
- Отправить во французскую больницу сейчас же.
Сказано - сделано. Не прошло и получаса, а паровой катер, попыхивая дымом, уже мчался к пристани. В корме сидел доктор, покуривая душистую гаванскую сигару и любуясь живописным видом города. А Дергачев, пасмурный, как ненастный день, находился в носовой части. Два матроса, назначенные в качестве сопровождающих, крепко держали его за руки.
