Утром я "опоражнивался" нервничая, пульс учащенный. Это один из тех моментов, когда понимаешь всю свою никчемность. Родиться, жить, умереть… и это все! Нет: родиться, создать что-нибудь и умереть — вот предопределение человека… Гляжусь в зеркальце: щеки одутловатые, глаза впалые, влажные. Вяло продолжаю бороться с накапливающейся водой.
Понедельник, 6 августа
Спал плохо; болит грудь, и по-прежнему острые боли в нижней части спины. Похоже, становлюсь все более зябким. Звоню наверх; мне отвечает заспанный голос. По-моему, они еще дрыхнут.
Четверг, 9 августа
Не знаю, какое сегодня на самом деле число. Любопытно констатировать, что это меня не слишком волнует. Встаю, ем, ложусь, получается замкнутый цикл, и время не играет никакой роли. Дни кажутся мне короткими.
Суббота, 11 августа
Вот уже несколько дней, как у меня хорошее настроение: обвалы практически прекратились. Уже меньше мерзну и хорошо приспособился к своему положению. Так как давно ничего не готовил, то в приливе энергии решил поджарить яичницу с луком — она мне по вкусу — и с помидорами, а то они уже начинают покрываться плесенью.
Воскресенье, 12 августа
Понял, что передвижение воздушных пузырьков в толще льда к ее скалистому подножию — результат таяния. Решен серьезный вопрос, особенно важный для теории… Сидя, чувствую острую, парализующую боль в нижней части спины… Свет слишком слаб и быстро меня утомляет; это, без сомнения, один из факторов, сокращающих время бодрствования… Ощущаю гораздо меньшую потребность в музыке, чем в течение первых двух недель. Сегодня вечером, прежде чем лечь, затыкаю все отдушины, чтобы измерить завтра утром содержание окиси углерода в воздухе. Это опасно, но стоит труда.
Единственный товарищ в одиночестве — паук
Понедельник, 13 августа
Утром подскочил от удара в потолок палатки куска льда или камня. Начинаю все больше и больше нервничать, но скорее умру, чем попрошу прийти мне на выручку. Хочу во что бы то ни стало добиться успеха.
Вторник, 14 августа (сорок восьмые физиологические сутки)
Труднее всего, по-моему, под землей приспособиться к постоянной температуре при постоянной влажности. Никаких колебаний, это ужасно!.. Чувствую себя очень хорошо, и только что происшедший новый обвал не повлиял на мою психику отрицательно. Интересно, что на этот раз обрушились не глыбы со свода или из сорокаметрового колодца, а часть самой морены… Я в отличной форме и могу утверждать, что сегодня не буду зябнуть целый день. Давно я так хорошо себя не чувствовал… Если исходить из количества физиологических суток, то я уже второй месяц под землей…
У меня есть теперь товарищ — паук. Живется ему неплохо. Сидя на ломтике размоченного хлеба, он почти не двигается. Вчера угостил его кусочком сыра. Зачерпнув ложечкой воды, даю ему пить.
Среда, 15 августа
Прочел "Нелепость в созидании" Камю. Не согласен с ним. Именно созидательная деятельность характерна для человека и отличает его от животных — она придает смысл нашему существованию.
Четверг, 16 августа
Наблюдаю за пауком. Он ест. Это здесь единственное живое существо, которое я могу увидеть; можно привязаться и к пауку, когда находишься в полном одиночестве, как я…
Обнаруживаю у себя явные признаки утомления. Все больше и больше устаю. Походы за продуктами на морену превращаются для меня в тягчайшую повинность. Всё больше тяготит одиночество, и темнота начинает действовать на нервы. Даже писать хочется красными чернилами — черноты крутом более чем достаточно. Хуже, чем раньше переношу холод и сырость. На морене с недавних пор стал терять равновесие; когда карабкаюсь по скалам, кружится голова. Трудность продолжительного пребывания под землей связана с тем, что нет никаких перерывов, чтобы восстановить силы, отдохнуть, насладиться солнцем. Последние два дня приуныл.
Пятница, 17 августа
Сижу на морене, в кромешной темноте, и думаю. Надо держаться до конца. На две недели больше или меньше — это не так уж важно. Вспоминаю ободряющие слова товарищей сверху: "Все в порядке!" Про себя же думаю: "Может, оно и так, но надо еще отсюда выбраться!"
