Однако Люсьен поспешил к двери, стараясь сбежать, что, конечно, не осталось незамеченным.
По библиотеке словно тайфун промчался. Один из мраморных львов лежал разбитый на полу. Осколки вонзились в потолок и стены, как если бы он взорвался, а три лужицы расплавленной медной эктоплазмы повествовали о судьбе нескольких бесов.
— Бедняга Аврелий, — прошептала леди Эберхард, сбросив мраморные осколки с кушетки.
Второй мраморный лев грустно положил голову ей на колени, будто разделяя горе усевшейся хозяйки.
Люсьен переглянулся с Иантой, которая хранила впечатляющую невозмутимость.
— Мы всех перебили, — сообщил Бишоп, входя в библиотеку.
При такой комплекции двигался он на удивление тихо, и это тревожило. Люк следил за ним как змея. От ощущений, возникших при их первой встрече, не осталось и следа, но в крови бурлило некое знание, дурное предчувствие.
Этот мужчина несет угрозу, и что бы Люк тут ни узнал, они оба окажутся на опасной тропе.
— Чаю, сэр? — спросил Максвел.
Люсьен кивнул, не отрывая глаз от Бишопа. Тот уселся напротив, положив руки на подлокотники кресла, и в кольце мигнул черный обсидиан. Итак, кое-кто занимается темными искусствами.
— У меня чувство, будто мы знакомы, — сказал Бишоп своим хриплым голосом. — Уверен, что запомнил бы тебя, окажись оно так.
— Вы не встречались. — Леди Эберхард быстро раздала им по большому куску имбирного пирога со сливками. — Было решено, что лучше держать вас порознь, пока не возникнет необходимость.
— Держать порознь? — переспросил Люсьен.
— Познакомься с Эдрианом Бишопом, бастардом Верховного от миссис Амелии Бишоп, родившимся через несколько лет после развода Дрейка, — промурлыкала Леди Эберхард, присев и внимательно разглядывая мужчин. — Эдриан один из сикариев Ордена и когда-то был моим учеником.
— Агата, — укоризненно протянул Бишоп, будто она его предала.
Бастард Верховного. Люсьен замер. Слова отразились в голове, словно звон стали. «Не может быть…» Леди Эберхард наверняка шутит. Наверняка. Ведь иначе получается, что этот мужчина — его младший брат.
Не только… брат, но еще и опасный тип.
Теневой серп, убийца. Люк еще не сталкивался с такими, но многое о них слышал. Считалось, что их в Ордене пятеро, колдунов, практикующих замогильное искусство и убивающих по указке Верховного. Немногие знали, кто такие сикарии на самом деле.
Бишоп сжал губы:
— Я так понимаю, у тебя веская причина раскрывать столько информации?
— Очень веская. — Леди Эберхард явно не закончила, так как указала рукой на Люсьена, и тот внезапно занервничал. — А это Люсьен Деверо, граф Ретберн, и первый бастард Верховного. — Хозяйка дома по-кошачьи улыбнулась. — Поздоровайтесь, мальчики.
Бишоп резко и недоверчиво уставился на Люсьена, шрамы на его висках дернулись.
Шрамы… пожалуй, единственное, в чем они похожи.
— Значит, он мой брат? — уточнил Бишоп.
— Почему они не знают друг о друге? Кто так решил? — вмешалась Ианта.
— Тогдашняя Кассандра, мать Люсьена, сделала предсказание к его рождению. Дрейк зачнет троих сыновей, но узнает их слишком поздно. И они не должны знать друг о друге. Ибо как только кто-то из его сыновей столкнется с другим, Орден и мальчиков ждет катастрофа. — Леди Эберхард глотнула чаю, поглядывая на остальных над краем чашки.
— Катастрофа? Тогда зачем вы устроили эту встречу?
— Потому что несчастье уже случилось. — Она вдруг заговорила чужим голосом: — Когда красная комета появится в небесах, Верховный падет. Новый Верховный встанет во главе Ордена. Три сына. Три реликвии. Три жертвы. Только так удастся сместить Верховного. Но есть шанс их спасти. Змея, пригретая на груди, первой бросит кости, начав игру, но может стать единственной, кто сдержит наплыв безумия. У Воровки будет фальшивое лицо, но правдивое сердце; и только Слепая увидит, как спасти сердце зеркала.
На комнату будто опустился покров тишины, на фоне которого ровное тиканье часов на каминной полке казалось очень громким.
— И что все это значит? — спросил Бишоп.
Леди Эберхард пожала плечами:
— Ничего не понятно, знаю. Так обычно и бывает с предсказанием. Я размышляла об этом годами и единственное, что осознала: сыновья — дети Дрейка, и если принести их в жертву, используя реликвии преисподней, Верховный падет.
