Бивни по цепочке передали в грузовой отсек, затем туда же загнали посеревших от страха негров (наверняка почти все они впервые сегодня увидели самолет!), и Дэйв стал готовиться к взлету. Предварительно он отправил сразу троих — Толю, Курта и Майка — прогуляться по направлению разбега и оценить состояние грунта. Они скоро вернулись и дали осторожное заключение о том, что, несмотря на определенные сложности, взлет будет не более опасным, чем посадка. Дэйв снова вспомнил, как будет по-литовски «дерьмо», и заявил, что взлетать будет с открытыми дверями. Толя неуверенно потребовал у Кежениса в следующем аэропорту купить для всего экипажа парашюты, но Роб только рявкнул в ответ что-то нечленораздельное. Глаза у босса были совершенно безумные, в них явственно читалась смесь страха и нездорового азарта.
Будь я проклят, если когда-нибудь еще стану сотрудничать с подобным работодателем!
Моторы взвыли. Поскольку все двери в самолете были распахнуты настежь, рев сразу же достиг точки болевого порога. Я зажал руками уши, то же самое сделали Кеженис, Новинскас и пассажиры. Почти все рекруты повалились навзничь на металлический пол — грузовой отсек сразу стал похожим на банку шпрот. Летчикам было, наверное, легче — они все-таки сидели в плотных наушниках.
Начался разбег. Самолет затрясло еще сильнее, чем при недавней посадке. Затем последовали два или три страшных удара подряд — я всерьез подумал, что сейчас отвалятся стойки шасси, но эти толчки, к счастью, были последними — «Антонов» каким-то образом сумел оторваться от земли. Будь Дэйв чуть менее опытным пилотом, наверняка скоро бы в средствах массовой информации сообщили об очередной катастрофе иностранного воздушного судна в Африке, что вряд ли улучшило бы репутацию экипажей и самолетов из стран СНГ и Балтии.
Дэйв обернулся и что-то проорал Майку. Тот потряс головой, толком ничего не понимая. Командир толкнул Толю, очевидно, прося полностью сосредоточиться на управлении, а затем сорвал с головы наушники, выбрался из кресла и наотмашь врезал бортмеханику по физиономии, снова что-то крикнув. Крик утонул в реве двигателей, от которого мы уже все оглохли, но Майк наконец понял, что от него требуется, и кинулся закрывать двери.
Дэйв сердито смотрел ему вслед.
— …Kad tau ezhys kelnese ishdygtu! — услышал я, когда уровень шума упал до приемлемого. Это пожелание я уже знал — если один литовец говорит другому «чтоб у тебя ежик в штанах вырос», значит, на то имеются достаточно веские причины.
Майк обиделся, но явно не на слова, а на действие. Он подошел к командиру вплотную и заявил, что не будет более работать с таким самодуром, который по пустякам распускает руки. Заявил по-русски, наверное, потому что решил использовать более грязные определения. Правда, ругался он все равно плохо. «Оу, шит» в его исполнении звучало куда более естественно, чем российские аналоги.
Дэйв не стал продолжать дискуссию. Он смерил бортмеханика уничтожающим взглядом и вернулся в пилотское кресло. При этом проверил, находится ли в пределах досягаемости автомат.
Происходило нечто такое, чего я толком не мог понять. Походило лишь на то, что далеко не все в экипаже (включая и меня, естественно), знают истинные цели и задачи руководства авиакомпании в лице Кежениса. И Дэйв понимал, что ему тоже известно не все, и что Майк знает гораздо больше. В любом случае это было неправильно.
Между тем самолет набрал высоту и полетел в направлении, известном Кеженису и Курту, который очень внимательно изучал карту. Между ним и боссом только что произошел тоже не слишком приятный диалог, который услышал Толя. Мне не нравилось выражение и на его лице, а может быть, мне пора подлатать расшатанные нервы? Или просто брать пример с африканцев — сидят себе на полу отсека словно мышки, даже головорезы притихли — никто не галдит, не скалится.
— Чоппер! — раздался чей-то вопль. Это Майк, стоявший у стенки с сердитым видом, решил выглянуть в блистер. То, что он увидел, его сильно напугало.
Через несколько секунд я понял, что значит «чоппер». Слева по борту и немного ниже примерно в двух километрах от нашего транспорта летел вертолет.
