— Иди наверх, скорей наверх, крошка Вики, он ждет!
Вики понесла поднос своему мужу. Когда Джо хотел было последовать за матерью, тетя Хельга удержала его на стуле, положив руки мальчику на плечи.
— Тихо! — сказала она. — Нужно понимать. Это время принадлежит им двоим.
— А когда нам дадут хоть какое-то время побыть с отцом? — спросила Люси.
Ирония на лице Хельги сменилась ласковой улыбкой, и она смилостивилась:
— Думаю, вам будет позволено прогуляться вместе с Августом.
— Позволено?! — вскричал Джо. — Ты что?! Он мой отец, а не ты!
Тетя Хельга ударила Джо по лицу. Люси, вмиг сделавшись сильной, как супермен, вскочила со своего места, оттолкнула тетю и загородила собой брата.
— Как ты смеешь! — крикнула она. — Мама! Папа! Она ударила Джо по лицу!
Никто не появился. Кабинет и столовая были в разных концах дома. Тетя Хельга упала на стул и залилась слезами. Кипящий злобой Джо вскочил и выбежал из столовой.
— Я не должна была бить мальчика, — повернула она к Люси жутко заплаканное лицо. — Луиза, дитя мое, заботиться о твоем отце было так трудно. Создать ему условия для работы, оградить от помех.
— Джо пойдет к папе и маме, — проговорила Люси.
— Ох, Август отошлет его назад, — сказала тетя Хельга. — Это время принадлежит только ему и крошке Вики.
Она отхлебнула мятного чаю и продолжала:
— Мне казалось, что я умру, когда пришли его арестовать. Август вел себя так храбро. Нас предупредили, мы всегда были хорошо осведомлены. С пальто и шляпой он вышел на дорожку. Не хотел, чтобы они заходили в дом.
— Кто приходил за ним? — спросила Люси.
— Двое мужчин в мягких шляпах и плащах, — ответила тетя Хельга. — Август тогда сказал мне: «Что за штамп…» В нашем доме прятались беженцы, он жертвовал собой ради них. Он говорил с теми двумя мужчинами; я стояла в передней у двери; фрау Ротмайер с детьми убежала в сад за домом, а оттуда через живую изгородь пробралась на кладбище. Никто бы не стал там искать. Мы так поступали при каждой тревоге, только зимой бывало непросто.
Фрау Фуллер-Кранц снова заплакала, лицо ее сморщилось.
— Ох, Луиза, такой кошмар…
— Пожалуйста, ну пожалуйста, не плачь. — Луиза постаралась, чтобы ее голос звучал как можно более тепло и участливо. — С папой все в порядке. Все мы здесь.
— Целых тридцать шесть часов я ждала в президиуме Дармштадта, — рассказывала тетя Хельга. — Пошла в дамскую комнату в большом универмаге, там умыла лицо и руки. Съела булочку и выпила кофе. На автобусе вернулась домой, сюда, и сумела дозвониться до американского бизнесмена в Берлине, мистера Уолкера. Я сказала без обиняков: «Арестовали Августа Фуллера». Несколько часов я проспала прямо в одежде, как вернулась домой, но фрау Ротмайер меня разбудила. Я переоделась, села на велосипед и принялась кружить по Брайтбаху: съездила в полицию, в мэрию, к очень культурному человеку, члену Трудового фронта, интеллектуалу, у которого была вилла в Штейнберге. Мне кажется, все вместе помогло. Через три дня Августа освободили. Тогда, осенью сорок первого, мы решили перебраться в Шлезвиг-Гольштейн — в маленький домик на Мариенсе.
— Ты спасла папу, — сказала Люси. — Ты очень смелая, тетя Хельга.
Наконец-то тетя улыбнулась. Они сидели в тишине, не спеша убирать со стола. На улице было темно, комнату освещала лишь одна-единственная свеча в рождественском венке. Отопление не работало, дом сковал холод. Издалека доносилось однообразное постукивание, словно плотник чинил какой-то соседний дом. Вдруг раздался приглушенный расстоянием жалобный вопль и глухой звук удара.
— Ты слышала?
Спрашивать едва ли имело смысл; тетя Хельга, конечно же, ничего не слышала.
— Ей-богу, — сообщила Люси, — такое чувство, будто кто-то… упал.
Выражение лица Хельги сделалось стылым и неодобрительным, и она процедила:
— Похоже, Гаральд заморочил вам голову всякими печальными небылицами.
— Какими такими печальными небылицами?
— Довольно! — отмахнулась тетя Хельга, — Уберем со стола, и если ты будешь хорошей девочкой, то получишь рюмочку настойки из бузины.
Несколько ступенек вниз вели в кухню, где больше не пахло печеньем, вместо этого от плиты исходил сильный запах копоти. Всего было в обрез: и мыла, и порошка, и полироля, и спирта. Горшки и сковороды чистили песком. Когда они покончили с мытьем посуды, Люси открыла заднюю дверь и выглянула во двор. Ночь не была темной — пошел снег. Старые качели раскачивались ту-да-сюда, словно девятилетняя Луиза только что вбежала в дом.
