Джейми пожал плечами:
— Ну конечно, мам. — На самом деле он не мог понять, как воспринимает новость. С одной стороны, провести целый день в полном одиночестве весьма заманчиво, но с другой…
Должно быть, на лице у него отразилась вся гамма испытываемых чувств, потому что мать попыталась устранить все его сомнения:
— Ты можешь смотреть телевизор, слушать пластинки или играть в поезд и делать все, что заблагорассудится. Когда проголодаешься, можешь устроить себе ленч: сделай бутерброд с арахисовым маслом и конфитюром, как тебе нравится.
Эта идея ему приглянулась:
— И можно будет съесть много бутербродов?
Мама рассмеялась и тревожно поглядела на сына:
— Хорошо, только смотри, чтобы живот не заболел. Ты меня слышишь, Джейми Хатчинс?
— Нет, мэм. То есть я хотел сказать: да, мэм, слышу, объедаться не стану.
Уже надевая пальто, мама выдавала сыну последние наставления:
— Можешь сделать пару бутербродов, еще в буфете лежит упаковка чипсов. Если не наешься, возьми яблоко. В холодильнике стоит бутылка газировки, только это на потом, а на ленч выпей стакан молока, ясно?
— Да, мэм.
— Не разбрасывай ничего в кухне, не смей дурачиться с духовкой и микроволновкой. И даже не думай высовывать нос на такой холод.
— Не буду, мэм.
— Договорились. Я уверена — все будет в порядке. Вот мой рабочий телефон, — она быстро написала на обратной стороне конверта несколько цифр и оставила на журнальном столике, — на тот случай, если тебе нужно будет связаться со мной. Я обязательно позвоню тебе сама во время ленча. А теперь мне пора.
— Хорошо, мам. Пока.
— До встречи, милый.
Она захлопнула дверь и через снежную целину побрела к автомобилю, припаркованному на дорожке. Джейми смотрел в окно, как мать счищает с машины снег и разгребает выезд на улицу. Смотрел, как задом выезжает с дорожки, и проводил взглядом красные габаритные фонари, напоследок мигнувшие в хороводе снежных хлопьев и исчезнувшие за углом.
И вот он остался один. Один-одинешенек в целом доме, наедине со снегом.
За окном зловеще завывал ветер, мягким занавесом падал снег. Попивая апельсиновый сок, Джейми подошел ближе к окну и услышал, как под его тяжестью тихонько скрипнули половицы. Просто поразительно, насколько тихо в пустом доме.
Он допил сок, отправил пустой стакан в раковину и по коридору дошел до своей комнаты. Выдвинув верхний ящик комода, порылся среди беспорядочно накиданных носков и нижнего белья и отыскал припасенные на черный день плитки шоколада. Из тайника он выудил целых три и закрыл ящик. Потом прошел дальше по коридору и оказался в родительской спальне.
Сбросив тапки, Джейми откинул покрывало, залез на кровать и, скрестив ноги, устроился прямо посредине, глядя в обледеневшее окно и свив вокруг себя из одеял подобие гнезда. Выбор пал именно на эту комнату, потому что здесь, в отличие от его собственной спальни, стоял телефон. А он собирался позвонить Кевину Райли.
Джейми развернул шоколад, откусил и нагнулся к телефону. Набрав номер Кевина, он распрямился в гнезде, зажав в руке телефонную трубку. На другом конце провода ответил детский голос:
— Але!
— Эй, Кевин, твоя мамаша вылизывает подмышки.
— Вонючка! Ты, Джейми, гомик.
— А ты, Кевин, жирный тупица.
— А ты писаешься в кровать, Джейми.
— Ну а ты паралитик, Кевин.
— Послушай, Джейми, ведь ты хаваешь козявки.
При этом оба просто покатывались со смеху. Наконец, отдышавшись, Кевин сказал:
— Круто, когда нет школы, верно? Ты что делаешь?
— Вот сижу и с тобой треплюсь, а ты что думал?
— Предки дома?
— Не, — мотнул головой Джейми. — А у тебя?
— Не-а. Оба на работу потопали. Круто дома одному, а?
— Ну да, — неуверенно отвечал Джейми. — Наверное, круто.
Кевин заржал так громко, что Джейми даже пришлось отнести трубку подальше от уха.
— Ты чего это, тупица? Боишься один, что ли? А, Джейми?
— Не, чего бояться-то?
— Спорим — боишься? Спорим — обделаешься в штаны?
— Да пошел ты, Кевин.
— Поцелуй меня в зад, Джейми.
— Эй!.. — До Джейми вдруг дошло, что в кухне вещает радио. — Слушай, повиси немного, пока я принесу сюда радио, чтобы слушать в постели.
— Ты что, в кроватке, Джейми? Вот извращенец!
