Джейн нежно убрала редеющие волосы со лба мужа.
– Возможно, некоторым тайнам лучше оставаться тайнами. Давай сохраним этот секрет между нами и иногда будем позволять себе помечтать немного. – Она была мудрой и щедрой женщиной, которая признавала, что благодаря предательству Матильды смогла лучше узнать и себя, и Пола. «В конце концов, – подумала она, – сейчас у нас больше поводов праздновать, чем печалиться».
Джоанна сидела на любимом месте матери – в кресле с жесткой спинкой возле стеклянных дверей, выходящих в сад. Она слегка повернула голову, чтобы посмотреть на сержанта Купера.
– Доктор Блейкни знает, что вы мне это говорите? Он покачал головой:
– Нет. Я очень рассчитываю на то, что вы сделаете первый шаг и откажетесь от своих претензий на наследство в обмен на ее согласие выполнить волю вашей матери в той форме, в какой она выразила ее в письме к Рут. Небольшая уступка никому не помешает, миссис Лассель. Думаю, в общих интересах оставить все позади, а вам вернуться в Лондон.
– Это в интересах доктора Блейкни, а не моих.
– Я говорю скорее о вашей дочери. Она еще очень молода, смерть бабушки потрясла ее больше, чем вы думаете. С вашей стороны, – он поискал подходящее слово, – разумно уладить дело полюбовно и не продолжать болезненную конфронтацию. У юристов есть неприятная привычка раскапывать подробности, которые лучше было бы оставить в покое.
Джоанна поднялась.
– Я не намерена больше обсуждать эту тему, сержант. Это не ваше дело. – Ее светлые глаза ожесточились. – Вы идете на поводу у Блейкни так же, как и моя мать, и только по одной этой причине я не буду ничего улаживать с ними полюбовно. Я до сих пор не понимаю, почему вы не предъявили Джеку Блейкни обвинение в нападении, а Рут – в воровстве, и я прослежу, чтобы мой адвокат поднял эти вопросы в разговоре с начальником полиции. Лично для меня ясно, что доктор Блейкни, поощряемая моей дочерью, использует своего мужа и вас, чтобы выжить меня из дома и беспрепятственно занять его. Я не доставлю ей такого удовольствия. Чем дольше я здесь остаюсь, тем больше у меня прав на дом.
Купер усмехнулся.
– А у вас есть адвокат, миссис Лассель? Надеюсь, что нет, потому что вы зря тратите деньги, если он дает вам такие советы. Благодарите свою дочь и супругов Блейкни за то, что я до сих пор не арестовал вас за незаконное хранение героина. А я хотел бы, не сомневайтесь. Только, как я и сказал вам раньше, в общих интересах, и в ваших тоже, если вы отсюда уедете. По правилам я должен передать всю информацию о вас в столичную полицию, но я не стану этого делать. В любом случае они сами все скоро узнают. Потому что вы не справитесь с собой. Вам не хватит суммы, которую доктор Блейкни намерена вам выплатить. Ежемесячных чеков больше не будет, миссис Лассель; пожилая женщина, которую можно было терроризировать, умерла. Что вы делали, чтобы заставить платить?
Джоанна смотрела в окно, и прошло несколько минут, прежде чем она заговорила.
– Мне не нужно было ничего делать. Достаточно того, что я была ее дочерью. Мать решила, будто я такая же, как она. И поэтому она меня боялась.
– Я не понимаю.
Она повернулась и бросила на сержанта пронзительный взгляд.
– Я видела, как она убивала своего отца. Она боялась, что я проделаю с ней то же самое.
– А вы собирались?
Неожиданно она улыбнулась, и ее красота ослепила Купера.
– Мне хоть и близок по духу Гамлет, сержант, но я не сумасшедшая. Вы, может, не поверите, да только я всегда больше боялась, что это она меня убьет. В последнее время я хоть сплю спокойно.
– Вы вернетесь в Лондон? Она пожала плечами:
– Конечно. «Когда устанешь от Лондона, устанешь от жизни». Вы читали Сэмюэля Джонсона [36], сержант? Он был куда более великим писателем, чем Шекспир.
– Обязательно почитаю, миссис Лассель.
Джоанна вновь отвернулась к окну, из которого открывался прекрасный вид на ливанский кедр, возвышавшийся над садом.
– Предполагаю, что, если я начну судиться с доктором Блейкни, вы передадите информацию обо мне в столичную полицию?
– Боюсь, что да. Она усмехнулась:
– Маме тоже всегда хорошо удавался шантаж. Жаль, что вы ее не знали. Блейкни присмотрят за Рут, сержант? Мне не хотелось бы, чтобы она голодала.
