— Сейчас многие дома тусуются, — ответила Тина. — Да и в Инете лета не бывает… А у меня там друзей навалом.
— Про Инет — это ты точно подметила, — кивнула Александра. — В виртуале нет ни зимы, ни лета. Как в космическом корабле из фантастики времён моего детства. Там люди, которые годами летели к звёздам, брали с собой записи с шумом леса, плеском воды, пением птиц…
Тина невольно приосанилась на сиденье. Похвала тёти Сандры дорогого стоила.
— А ты, значит, в Инете не только играешь?
— Нет, я это не люблю, я больше общаюсь. В форумах, «в контакте»…
— О чём?
— О всяком. — Тина снисходительно усмехнулась. — Вы небось думаете, если я в школе плохо учусь, так мне и поговорить не о чем? Вон «в контакте» есть группы по интересам…
— И в какой же ты группе?
— В группе «открывающих пачку печенья».
— Это в смысле?..
— А просто так.
— Ну должен же быть в этом хоть какой-нибудь смысл…
— Почему обязательно должен?
Александра думала почти минуту, сосредоточенно глядя на дорогу.
— Да, действительно, — в конце концов согласилась она. — Не должен. Не обязательно. Наверно, я просто как-то привыкла, чтоб был.
Тина торжествующе улыбнулась.
Фридрих Золлингер смотрел вдаль, туда, откуда налетал ветер, и то приоткрывал слезившиеся глаза, то вновь закрывал.
Нержавейковые вилки и ножи на столике маленького кафе…
Рассказать бы кому, что за ассоциации они у него вызвали, так не поверили бы. Но старик рассказывать не собирался. Даже Вальтеру. Хотя нет, Вальтеру — в особенности…
Стоит опустить веки, и по сторонам возникают красноватые стены каменного коридора. Не бетонные, не кирпичные — вырубленные в монолитной скале.
Дыхание нескольких человек гулко отдаётся в этих стенах. Оно звучит даже громче разрывов, от которых ощутимо содрогается гранитная толща. Фридрих и остальные во всю прыть бегут вверх, к выходу. Они разматывают за собой — электрические провода. Да не с одной катушки, а с трёх. Чтобы никакая случайность не помешала срабатыванию.
Коридор кажется бесконечным. Далеко-далеко за спиной остался огромный подземный зал и в нём — несколько тяжеленных, как сейфы, контейнеров, привезённых в обстановке строгой секретности и охранявшихся так, что среди сапёров пошли слухи о новой и тайной — куда там «Вольфшанце» — ставке фюрера. Теперь этот зал наглухо замурован. Невозможно догадаться, что он там вообще есть. Любой, кто чудесным образом проникнет сюда, увидит перед собой глухой тупик. Такой же монолитно-гранитный, как эти вот стены.
И в нём — длинный, несокрушимо прочный щиток с целым рядом рубильников.
Их там шесть.
Все — включённые.
Неестественно блестящие в тусклом электрическом свете…
Один чёрт знает, из какого металла они на самом деле сработаны.
Фридрих не очень удивился бы, узнав, что из серебра. Да не обыкновенного, а из каких-нибудь древних святилищ или гробниц. Насквозь пропитанного чудовищными проклятьями, заклятьями и кровью драконов…
Нет уж, скорей вон отсюда. Наружу, под бомбы иванов, от которых всё явственней сотрясается твердь.
Они бегут, и слева открывается широкая арка во вспомогательный зал. Его тоже закрыли бы, но не успели. Из арки тянет ледяным сквозняком, которому здесь не полагалось бы течь. Сквозняк несёт страшные запахи крови и смерти. Там — целые завалы неподвижных тел в бесформенных робах, с которых каменная пыль почти стёрла контрастные полосы. Здесь лежат пленные, рубившие гору. За недостатком времени их — как ни сокрушался по этому поводу чин из Аненербе — не замуровали живьём, не затопили, а попросту расстреляли.
Фридриху очень не хочется заглядывать в арку, но, почти уже миновав её, он всё-таки косится в ту сторону…
И спотыкается.
«Эй, ты что?..» — испуганно окликает Ганс.
«Ничего!» — Фридрих вскакивает и быстро бежит дальше.
Потом он будет много лет спрашивать себя — померещилось ли ему там, в могильной темноте, какое-то движение?..
