Эмми беспокойно завозилась на стуле и поднялась. Ей было нехорошо — может же она вернуться попозже, когда он закончит свои дела с этой «чертовкой». Очаровательная, сомнений нет, кто еще сможет так очаровательно дурачить мужа! Но Барден Каннингем указал Эмми на стул. Совершенно ясно, что он ее абсолютно не стесняется, флиртует себе напропалую, будто ее тут и нет! И почему он не может проворачивать свои делишки во внерабочее время?
Она не знала, о чем вещала Роберта, но ответы Каннингема говорили о несомненной правильности ее предыдущих выводов.
— Ты слишком волнуешься! — поддразнивал Каннингем. — Не похоже, что он вдруг решит развестись с тобой.
К несчастью, это совершенная правда. Даже если Невилл Шорт все обнаружит, он слишком любит жену, чтобы разводиться с ней. Барден Каннингем пользуется своими преимуществами на полную катушку! Запереть! Затолкать куда-нибудь в темный чулан — желательно, чтобы тычки были побольнее. Разговор между тем подходил к концу.
— Я постараюсь улучить минутку для тебя завтра в театре, — пообещал Барден. — Не вижу тут особых сложностей.
В наступившей паузе Роберта что-то отвечала, а Эмми наливалась злостью. Она, конечно, сознавала, что все это ее не касается, ну и пусть! Не довольствуясь шашнями за спиной рогоносца Невилла, Каннингем, очевидно, собирается увидеться с ними завтра в театре и при первом удобном случае украсть поцелуй прямо у него за спиной — за спиной своего друга! Это уж слишком.
— Тебе не о чем волноваться. Клянусь, Невилл ни о чем не подозревает, — ворковал между тем Барден. — Перестань психовать. Увидимся завтра. Все будет хорошо… В чем я теперь провинился? — Тон был не слишком дружелюбным.
Эмми попыталась не выдать своего гнева.
— А что такое? — с деланым безразличием спросила она.
— Я сыт по горло вами вместе с вашим высокомерием! — отрезал Барден Каннингем. Ее высокомерием? Эмми поняла, что ставкой в разговоре может стать ее теперешняя должность. Надо быть поосторожнее. — Так извольте же сообщить мне, в чем моя вина на этот раз! — Он пронзал ее стальными серыми глазами, как клинком, и надеяться, что он отвяжется просто так, не стоит.
— Это не мое дело. — Если она хочет удержаться на работе, то надо хоть что-то сказать.
— Что?
Так и есть. Требуется развернутый ответ.
— Когда миссис Шорт звонила раньше, она очень волновалась, как бы ее муж не узнал.
— И что же?
Так и хочется врезать. Желает, чтобы она назвала вещи своими именами?
— Если вы не понимаете, то не мое дело давать пояснения! — Ее ярость начала вырываться из-под контроля.
— Вы подумали… — Видно, он сложил полученную информацию воедино. Нарисованная ее воображением картина стала вдруг отчетливо видна. — Да как вы… — (Обозлился, совершенно ясно. Так что теперь они могут составить хорошую бойцовскую пару.) — Ах вы, надутая мисс Приличие и Благопристойность. Вы решили, что у меня любовная связь с…
— Меня это не касается! — вспыхнула Эмми.
— Абсолютно верно! — проревел он. Он поднялся на ноги — так же, как и она. — Что я делаю, как я себя веду — это абсолютно, категорически, совершенно вас не касается! — рычал он. — Понятно?
Что он о себе мнит? За кого ее держит? За скромную дурочку, которой можно рот заткнуть в любую секунду?
— Вы сами велели мне говорить! — выпалила она.
Ну, теперь ее не остановить, пусть делает что хочет, хоть на голову встанет. И странно, именно сейчас, когда она ожидала громов и молний, настроение у него поменялось. Он вгляделся в ее нахмуренное лицо, заглянул в блистающие презрением глаза и резко поменял тактику: перешел от злобных реплик к поддразниванию.
— Вы-то ведь безупречны во всех отношениях, а, Эмили? — издевательски поинтересовался он. Она мигнула. Безупречна? Что он хочет сказать? — Я же не комментирую ваши похождения, — протянул он. Она глазела на него, потеряв дар речи. — Но ведь, — продолжал он холодно, — у вас ничего подобного не случается, правда?
Правда. Но гордость не позволяла ей дать утвердительный ответ при такой постановке вопроса.
— Я… — начала она, готовая солгать, сообщив ему, что исчисляет поклонников десятками, и запнулась. — Мои похождения — мнимые и действительные — не ваше дело, — надменно изрекла она.
