— О, — по ее лицу скользнула тень улыбки. Барден немедленно уловил ее и обрадовался. Он покачал головой, как будто пытаясь разобраться.
— Логика, моя дорогая, вышла из двери в тот день, когда туда вошли вы.
— Но вы… вы следуете логике больше, чем кто-либо иной!
— Что я могу сказать? Иногда вы поражали меня своей добротой и нежностью, а через мгновение становились маленькой надутой мисс, вызывающей ярость.
— Я думала, что вы обманываете вашего друга, а потом, из-за всех этих бесконечно звонящих женщин, думала, что и жену его вы тоже обманываете.
— Значит, вы все же ревновали? — настаивал он. — Ну, немножко?
— Злилась, — сказала Эмми. — Я злилась.
— Любовь моя, — Барден поймал ее руку и поднес к своим губам. — Я не святой, Эмми, и сознаю это, но все те звонки, за одним исключением, были по поводу приглашений, разосланных Робертой.
Он сказал: «Одно исключение».
— Карла Несбитт, — произнесла она, сразу перестав смеяться.
— Несколько раз мы с Карлой обедали. Но в прошлое воскресенье, когда она без приглашения появилась у меня, я сказал ей, что мы не будем больше видеться.
— Вы порвали с ней?
— Если честно — а я хочу, чтобы между нами не оставалось никакой недоговоренности, — то и рвать-то было особенно нечего. Боюсь, это повредит моему образу неотразимого обольстителя, но я встречался с Карлой, скорее, чтобы отвлечься от мыслей о вас, и понял, что не смогу.
— Простите, — улыбнулась она.
— Я люблю вас.
— О, Барден! — прошептала она трепеща.
— Вы любите меня? — спросил он, пытаясь прочитать ответ в ее глазах.
Ей не справиться с нервной дрожью. Она покачала головой.
— Я… — слова потерялись.
— Нет?! — воскликнул он хрипло.
— Я… — попыталась она снова.
— Вы еще не готовы? — Глаза его не отрывались от ее лица. — Что я еще могу сказать вам о смятении и ревности, которые вы возбуждаете во мне? Надо ли мне рассказать, как я получил пачку безобразных характеристик с ваших прежних мест работы? Там говорилось о грубости — мне ли не знать о вашем поразительном нахальстве? И об опозданиях, это тоже знакомо. Я пытался дозвониться вам, но…
— Вы рассердились.
— Как я мог не рассердиться? Дон позвонила и отпросилась. И вот я сижу без секретаря и без помощника секретаря тоже. Ваши характеристики не солгали. И вы мне были совсем не симпатичны, дорогая Эмми, когда явились с дурацким оправданием: «домашние проблемы».
— Мне больше ничего не пришло в голову, — пробормотала она.
— Все проклятое самолюбие, вы ведь уязвили меня, надо же было вас наказать… Откуда мне было знать, что вам придется пробираться через снежные заносы и пургу? И… мне никогда не забыть вас той ночью — синюю от холода. — Он рискнул прикоснуться губами к ее щеке. — Одна ваша верность искупила все эти мерзкие характеристики. Думаю, что в ту ночь я в вас и влюбился.
Эмми вздохнула. О, она так его любит! Ей даже трудно дышать от любви.
— А когда мы приехали в вашу квартиру, то я понял, что вы, прирожденная лгунья, опять пытаетесь скрыть что-то от меня.
— Тетю Ханну.
— Тетю Ханну, — подтвердил он. — Если бы я знал тогда о тете Ханне! Я беспокоился, позвонил, а вы мне отвечаете, что веселитесь в компании. Я жутко ревновал. Был уверен, что у вас мужчина. Неудивительно, что я был потрясен, когда вы представили меня миссис Витфорд, и я понял, какое вы чудо.
— О, Барден, вы перехвалите меня, — прошептала она, любя его с новой силой, мечтая лишь о его добрых словах. Наверное, частичка ее чувств отразилась в глазах. Что еще могло зажечь этот свет у него на лице?
— Когда вы поняли? — спросил он быстро.
— Что?
— Что любите меня.
— Это было… — она застыла, испугавшись. Он улыбнулся, сама радость.
— Значит, правда! — воскликнул он. — Вы любите, любите меня. Я так надеялся. Бессонной прошлой ночью я думал, что заметил признаки вашей любви, но потом засомневался. Ведь это правда, да? Вы любите меня, Эмми?
— Да, — прошептала она. Больше он и не хотел ничего услышать. В следующее мгновение она была в его объятиях.
— Эта последняя неделя прошла как в аду, — бормотал он в ее волосы, потом откинулся назад и прошептал:
— Скажи же, милая, что не позволишь мне и дальше пребывать в отчаянии.
