– В Сибирь? – Шершов подумал, что перепил вместе с Никитиным.
– Успокойся, капитан, – вдруг сказал один из гостей в штатском плаще, – товарищ подполковник немного преувеличил. За отличную службу вы получаете новое назначение. И, кстати, досрочно – звание майора.
Шершов окончательно решил, что над ним издеваются.
– А семья? – спросил он пересохшими губами.
– Вызовите семью из Новосибирска. – Этот тип даже знал, где находится его семья.
– Но почему? – наконец выдавил Шершов.
– Это другой вопрос. Товарищ Салтыков вам все объяснит.
– Понимаешь, – сказал подполковник, показывая на все время молчавшего человека в военной одежде, – завтра вот этот… Словом, он пойдет нарушать границу на твоем участке.
– Нелегал, что ли, – догадался Шершов. – Сколько слов из-за одного нелегала.
За пятьсот долларов на этой границе можно переправить любого человека, любой груз. Шершов хорошо знал, как закрывают глаза на эти нарушения некоторые офицеры соседних застав. Однако не только в его отряде, но и в других все офицеры знали: Шершов денег не берет. Еще пять лет назад, будучи лейтенантом-десантником, он воевал в Афганистане и был там тяжело ранен. После боя от его взвода осталась только половина. Шершов, провалявшийся по госпиталям почти год, был переведен из-за своего ранения на «спокойную» службу в пограничные войска. Тогда никто не мог даже представить себе, что государственная граница СССР окажется почти фронтовой зоной, а сама страна развалится на ряд кровоточащих кусков. Одним из таких страшных кровавых кусков стал Таджикистан.
Шершов не переносил «духов» – ни идейных, ни религиозных, ни разбойничьих. Ему было все равно, под какими знаменами шла на его участок очередная группа вооруженных людей. Он просто не пускал их – и все. О его непонятной принципиальности уже ходили легенды, но ему было наплевать на все разговоры и слухи. Он просто честно выполнял свой долг.
На таких российских офицерах, как Шершов, еще держалась вся система обороны границы. Они были неисправимыми идеалистами, продолжавшими верить в свои принципы.
– Завтра обеспечим проход, – кивнул Шершов.
«Странно, что в Афгане еще нужны наши разведчики, – подумал он. – За десять лет мы могли изучить эту страну достаточно хорошо».
– Ты не понял, – вдруг возразил Салтыков, – нужно не обеспечить проход. Завтра на твоем участке будет бой. Постарается прорваться банда Нуруллы.
– Откуда вы знаете? – вспыхнул Шершов. – У Нуруллы две сотни людей.
– Это будет отвлекающий маневр, – пояснил Салтыков, – в нападении примут участие не больше пятидесяти человек. Остальные пойдут на участке Зиновьева, но через три часа. По их расчетам, мы вызовем к себе на помощь людей, оголив соседние участки. Вот тогда они и будут прорываться.
– Этот Нурулла слишком хитер, – разозлился Шершов. – Ничего, завтра мы их встретим.
– Завтра мы их встретим сами, – возразил Салтыков. – У Нуруллы есть «стингеры»?
– Конечно.
– Точно знаешь?
– Сам видел. И слышал.
– Тогда все в порядке. Завтра здесь будут два наших вертолета. Один пройдет несколько раз вон у того холма. Если у этих придурков есть «стингеры», они обязательно попадут в наш вертолет. Правильно?
– Там проходить нельзя. Идеальное место для обстрела. Это очень опасно.
– Вот и хорошо, – кивнул незнакомец в штатском плаще.
Под плащом была видна военная форма. Видимо, очень торопились, понял Шершов, не успели подобрать комбинезон или плащ подходящих размеров.
– Они собьют вертолет, – не понял его ответа Шершов.
– Пусть сбивают, – кивнул Салтыков, – вертолет будет радиоуправляемым. Там не будет людей. Кроме него, – показал он на второго незнакомца в военной форме.
– У вас не будет шансов, – изумился Шершов, – после прямого попадания «стингера» вертолет взорвется.
– Увидим, – улыбнулся этот тип. Голос у него был приятный. И улыбка вполне нормальная.
Шершов пожал плечами:
– В таком случае вы настоящий самоубийца.
– В вертолете будет специальное радарное устройство, – пояснил Салтыков. – Оно сигнализирует о приближении ракеты за пять-семь секунд до взрыва.
– А как он выпрыгнет? Там такой крутой склон. И высота совсем небольшая. Парашют просто не успеет раскрыться.
