– Прости меня, Митрофан, погорячился я. Спасибо тебе за правду! – сказал я, отпуская дедову рубаху.
– Да чего уж тут, дело житейское. Ты меня тоже прости, Алексашка, не со зла я. У меня семья, внуки, а боярского слова ослушаться я не мог.
– Да понимаю я, что ты человек подневольный, только не знаю, куда мне бежать, вот и взбесился! Что посоветуешь?
– В Новгород тебе уходить надо. Ты муж ученый и многими тайными знаниями обладаешь. Там тебе место найдется. А в Псков не ходи. Не знаю, правда ли то, что ты сын боярина Томилина, только его брательник Кирилл тебя не признает и объявит самозванцем. Знаю я этого нехристя, он за резану удавится, а за братово наследство и мать родную продаст!
– Спасибо, дед, за совет и предупреждение. Пойду думать, что делать дальше, – сказал я и ушел к себе в комнату.
После такого поворота судьбы заснуть было невозможно, поэтому мне всю ночь пришлось обдумывать способы, как избежать дыбы в Разбойной избе. К утру план спасения в основном сложился в моей голове, и теперь оставалось претворить его в жизнь. План был простой, но требовал тщательной и незаметной подготовки. На все про все я выделил себе три дня и сразу с утра приступил к его выполнению.
Никаких изменений в привычный распорядок дня я вносить не стал, а только озадачил десятников подготовкой дружины к конному выезду, якобы чтобы начать тренировки перед княжеским смотром в Москве. Этот приказ ни у кого не вызвал подозрений, и личный состав занялся подготовкой лошадей к походу. На следующий день был назначен строевой смотр с осмотром оружия и доспехов, а также исправности конной экипировки. Выезд на учения был намечен на послезавтра, поэтому я приказал кузнецам перековать лошадей, чтобы не возникло проблем в дороге. Воспользовавшись этим формальным поводом, я закрылся в оружейной комнате и снял с «дефендеров» бойки и фиксаторы барабанов. Внешне ружья выглядели исправными, но стрелять из них стало невозможно. Братья Лютые по моему приказу упаковали все наличные боеприпасы в переметные сумы и вынесли из оружейки в мою комнату. Боеспособное оружие осталось только у караула, но эту проблему я собирался решить перед самым бегством из усадьбы.
Закончив диверсию, я созвал на совет свою гвардию и рассказал о сложившейся ситуации, а также о планах побега. Конечно, расставаться с безбедной жизнью в боярской усадьбе ни у кого желания не было, но все шестеро гвардейцев решили последовать за своим командиром. Каждый из бойцов прекрасно понимал, что другого выхода у них нет и их первыми потащат на дыбу, как приближенных самозванца. Озвучив свой план, я поставил каждому из бойцов индивидуальную задачу, а затем мы обговорили возможные варианты развития событий. Моя жизнь была дорога мне как память, поэтому я приказал жестко подавлять любые попытки сопротивления и в случае необходимости стрелять на поражение, невзирая на лица и звания.
К вечеру все приготовления были закончены, и мы отправились спать, чтобы встретить завтрашний день полными сил. Как ни странно, но заснул я как убитый и проспал до команды «подъем!», хотя обычно просыпался раньше. Видимо, когда все пути к отступлению оказались отрезанными, бояться стало глупо, и нервотрепка закончилась. После завтрака моя гвардия оседлала верховых и заводных лошадей, а затем собралась у ворот усадьбы, делая вид, что занимается подготовкой к смотру. Остальной личный состав дружины в это время находился в казарме и зубрил устав. Все было готово к побегу, и дальше тянуть стало опасно, поэтому я, одевшись по-походному, отправился к Пелагее.
Боярыня только что встала с постели и велела мне прийти позже. Однако я, наплевав на приказ, выгнал из горницы дворовых девок и без спроса вошел в опочивальню.
– Ты чего это себе позволяешь, холоп?! Я приказала меня не беспокоить! Или на конюшню захотел? Так я быстро тебя туда налажу! Эй, люди!!! – буквально взвилась боярыня от такой наглости.
– Не ори, Пелагея, голос сорвешь! Я проститься пришел, не увидимся мы больше.
– Как не увидимся? – обомлела она.
– Да вот так. Я думал, что у нас с тобой будет любовь и понимание, а ты на меня навет в Москву настрочила. Вот поэтому мы должны с тобою расстаться.
