Наконец Митрофан Хромой окончательно вернулся в усадьбу с последним обозом награбленного добра, и у нас появилась возможность обсудить планы на будущее. Пелагея оправилась от болезни, но была еще слаба, и решение всех возникших проблем полностью легло на наши с Митрофаном плечи.
Я не стал строить из себя замполита и доверился опыту старого дружинника, который попросил Пелагею написать письмо княжескому боярину, где подробно рассказать о нападении банды Путяты и потребовать княжеского суда. Полдня мы составляли это «письмо турецкому султану» и согласовывали нюансы. Боярыне пришлось два раза переписывать наше послание, прежде чем гонец с двумя охранниками отправился в путь.
Княжеским боярином в Переяславле Рязанском, который в народе по старинке назвали Рязанью, был боярин Тимофей Литвин. Боярин имел еще прозвище Пестун, так как в детстве обучал Ивана III ратному делу, то есть пестовал молодого князя.
Тимофей был уже стар и фактически отошел от дел, а потому его отправили на покой в родовую вотчину недалеко от Рязани. По сути, княжеский боярин – должность по тем временам губернаторская, и все споры местного значения решались им на месте. Однако налет дружины боярина Путяты Лопахина на усадьбу боярыни Пелагеи Воротынской и последовавший за этим разгром бандитского логова возле Астраханского тракта находились в компетенции думского дьяка Разбойной избы, а следовательно, подлежали суду великого князя. По принятым ныне правилам княжий боярин должен провести первичное дознание и о его результатах доложить начальству, ну а там как решит великий князь.
Ждать с визитом самого княжеского боярина не приходилось, но следственная бригада во главе с доверенным лицом должна была приехать обязательно. Поэтому от правильной расстановки акцентов в послании во многом зависело, кого в Верею пришлют разбираться и как в будущем повернется дело.
Однако посланные нами гонцы вернулись на восьмой день с известием, что боярин Тимофей Литвин лежит при смерти, поэтому дело о нападении на усадьбу боярыни будут решать в московской Разбойной избе. Гонец в Москву с письмом боярыни уже отбыл, но, по словам дьяка, ведающего у княжеского боярина делами подобного рода, раньше весны результатов ждать не стоит. Когда еще назначат нового княжеского боярина, а тот еще должен войти в курс дела и осмотреться на новом месте. Скорее всего, в Верею пришлют кого-нибудь из Разбойной избы, но это дело долгое. Помимо известия о болезни Тимофея Литвина и слов дьяка гонцы привезли короткое письмо от старшего сына княжеского боярина Василия, который предписывал Пелагее со всем бережением содержать пленников, чтобы тати ответили по закону.
Думаю, что следует сделать небольшое отступление, чтобы разъяснить, как обстояли дела с письменностью на Руси пятнадцатого века, так как информации по этому вопросу в общеобразовательной школе не дают никакой. Я всегда считал себя образованным человеком и наивно полагал, что дам сто очков вперед любому местному грамотею, но первые же попытки овладеть древнерусской грамотой поставили меня в тупик.
Оказалось, что в старославянском алфавите – сорок три буквы. К моему стыду, я даже не слышал о десяти буквах из старого алфавита, а тем более не представлял себе, зачем они нужны и как выглядят. Одних только «юсов» оказалось четыре штуки, а были еще «кси», «пси», «фита», «ижица» и «ять». Буква «з» присутствовала сразу в двух экземплярах – «зело» и «земля».
Чем дальше я забирался в дебри русского правописания, тем больше ощущал себя безграмотным идиотом. Оказалось, что многие знакомые до боли слова являются простыми сокращениями целых фраз и понятий. Как же кастрировали русскую письменность потомки, сведя ее до уровня ничего не значащих символов! Русская письменность двадцать первого века на самом деле примитивная скоропись, а буквы – фонетические звуки! Буква старославянской письменности – это не просто звук, а целое слово или понятие, кроме того, некоторые буквы имели еще и цифровое значение.
Во все эти премудрости меня посвятил десятник второго десятка Мефодий Расстрига, который оказался сыном расстриженного за еретические высказывания попа. За вину отца парня выгнали из монастыря, где он готовился к постригу. Изгнанный послушник пришел в Верею, чтобы уплыть с купцами в Новгород, где намеревался продолжить свое служение Господу, но попал в татарский плен во время прошлогоднего набега. Жестокие реалии жизни, с которыми Мефодий столкнулся за стенами монастыря, кардинально изменили его взгляды на окружающий мир. В плену тихий и богобоязненный юноша хлебнул горя полной чашей и, насмотревшись крови и насилия, ожесточился. Когда княжеская дружина освобождала полон, Мефодий собственноручно зарезал двух татар, которые с особой жестокостью обращались с пленниками. Так была нарушена заповедь «Не убий», и карьера священника для юноши, обагрившего руки кровью, стала невозможна. Вместе с освобожденными жителями Вереи Мефодий попал сначала в усадьбу Пелагеи, а затем и в боярскую дружину. Грамотный и начитанный парень почувствовал в необычном воеводе родственную душу и сошелся со мной накоротке. На досуге мы часто беседовали о смысле бытия, вот Мефодий и взялся обучить меня старославянской грамоте.
