Чтобы не беспокоить жителей Вереи, стрельбище было организовано в лесном овраге, и теперь там с утра до вечера тренировались мои бойцы. Грохот стоял непрерывный, и я не жалел патронов, чтобы дружина научилась пользоваться непривычным оружием. Поначалу деревенские парни стреляли закрыв глаза и отвернувшись в сторону от мишени, но постепенно страх перед огнестрелом прошел, и вскоре на расстоянии в пятьдесят метров все без исключения дружинники попадали в двадцатисантиметровый круг, ну а те, кто промахивался, бодро наматывали многокилометровые круги у стрельбища.
Однако в первой половине октября зарядили дожди, и стрельбы пришлось прекратить. Чтобы солдат не скучал от безделья и не маялся дурью, я озадачил личный состав пошивом новой формы одежды и обуви. За образец была взята моя спецовка, в которой я перенесся из двадцать первого века в пятнадцатый, со значительным упрощением покроя. Она была китайским подражанием натовскому камуфляжу и высоким качеством не отличалась, однако стоила копейки и для выкройки вполне годилась.
Я распорол наследство двадцать первого века по швам и сделал выкройку, а дворовые девки сшили из окрашенной в зеленый цвет плотной льняной холстины первый экземпляр новой формы. После небольшой переделки опытный образец был снова распорот по швам, и по нему была скроена форма для всей дружины, конечно, с учетом размеров.
Когда обмундирование было готово, я вывел свое войско на первый строевой смотр, правда, пока в неуставной обуви, и тут на надвратной башне зазвонил колокол.
Строевой смотр пришлось прервать и идти разбираться со звонарем, который своим трезвоном сорвал уже начавшееся построение. Ночью я плохо спал из-за разболевшегося зуба и теперь решил сорвать злость на проштрафившемся часовом. Колокол на надвратной башне звонил регулярно, выполняя функцию курантов в отсутствие самих часов. Обычно это были два-три удара, а сейчас колокол звонил непрерывно. Поначалу я не понял, что часовой подает сигнал боевой тревоги, посчитав, что боец просто хулиганит, отмеряя время.
Время в эту эпоху отмеряли по солнцу, и примитивные солнечные часы были довольно широко распространены даже в быту. Конечно, это были не классические солнечные часы, которые известны со времен Античности, но наклонный колышек, вбитый в землю, и несколько отметок, разделяющих световой день на части, встречались в присутственных местах довольно часто. Такие часы были на рынке и у развалин церкви, куда под руководством церковного старосты на молитву собирались жители Вереи по церковным праздникам.
Как оказалось, церковное начальство намеренно не присылало в Верею попа взамен убитого татарами, таким способом добиваясь от боярыни скорейшего восстановления церкви. Однако денег у вдовы все равно не было, и поэтому работы откладывались до следующего лета, правда, заготовка бревен для сруба уже велась, в зачет оброка.
Мне тоже пришлось посещать церковные собрания и, чтобы не выглядеть безбожником, усердно бить поклоны перед несколькими обгорелыми иконами, с которых татары содрали серебряные оклады. С легкой руки старосты эти иконы уже стали почитать чудотворными, потому что они уцелели в огне, когда горела церковь. Прихожане в это искренне верили, а потому в Верею начали приходить богомольцы даже из отдаленных деревень. Народ в те времена крестился двумя перстами, и, к счастью, я вовремя заметил это кардинальное отличие от наших церковных правил, иначе запросто мог попасть под подозрение в бесовщине.
Еще с тюремных времен я знал наизусть несколько православных молитв, и это ранее бесполезное знание мне неожиданно пригодилось. Начальство колонии, где я отбывал срок, подчиняясь веянию времени и негласным указаниям сверху, построило в зоне православную часовню, в которой каждое воскресенье проводил службу молодой священник из ближайшего города.
Отец Никодим был очень недоволен свалившейся на него дополнительной нагрузкой и приобщал зэков к православию железной рукой. Не то чтобы он пытался сделать праведников из убийц и воров, но заставлял своих прихожан регулярно исповедоваться и учить наизусть молитвы. Тех осужденных, кто пренебрегал посещением церковной службы и не знал хотя бы «Отче наш», бригадиры брали на карандаш, а затем у горе-атеистов начинались проблемы с посылками, посещением родственников и УДО. Чтобы не оказаться в числе проштрафившихся, которых в наказание заставляли подметать территорию зоны, я выучил наизусть шесть православных молитв: «Отче наш», «Молитву Честному Кресту», «Молитву Иисусову», «Молитву ко Святому Духу», «Молитву ко Господу об исцелении» и «Молитву ко Господу нашему Иисусу Христу», благо память у меня хорошая.
