Мне с огромным трудом удалось оторваться от еды и заняться более важными делами. Кашу артельщики приготовили на пятерых, и у меня от обжорства запросто мог случиться заворот кишок.
Даже беглый осмотр лагеря показал, что лучник пытался меня обмануть и мирные плотники далеко не такие белые и пушистые, как плакался парнишка. Три капитальные землянки и загон для лошадей делали лесной лагерь больше похожим на партизанскую базу, нежели на временную стоянку небольшой плотницкой артели. Правда, столярные инструменты и два ножовочных полотна для лучковой пилы присутствовали среди кучи награбленных «плотниками» вещей, но одновременно нашлись и тела тех, кому эти инструменты принадлежали.
Буквально в полусотне шагов от лагеря я наткнулся на три раздетых догола, со следами жестоких пыток трупа, которые уже начали пованивать, именно по тошнотворному запаху разложения я их и обнаружил. Если судить по мозолистым рукам покойников, это были хозяева плотницкого инструмента, а байка, которую мне рассказывал лучник, была им услышана во время допроса пленников. Ужасная находка сняла тяжкий грех с моей души, и жестокое убийство пятерых человек сразу превратилось из мерзкого преступления в благое дело.
Помимо землянок и многочисленного полезного имущества в них я также обнаружил лошадиные следы и, сопоставив очевидные факты, понял, что в банде не менее двадцати конных бойцов, которые в данный момент отсутствовали. Лошадиные следы уходили в лес и пропадали в русле лесной реки, надежно прятавшей от посторонних глаз дорогу к лагерю.
По всем раскладам, у бандитов возле дороги имелся наблюдательный пост, который высматривал купеческие караваны, а затем банда уходила из лагеря по дну русла реки и грабила купцов совсем в другом месте. Нападение на меня, скорее всего, являлось колхозной самодеятельностью стороживших лесной лагерь бандитов, которые в отсутствие начальства решили поживиться за счет одинокого путника. Нужно быть полным идиотом, чтобы не понять всей опасности положения, в котором я оказался, и не сделать из этого правильных выводов. Бандиты могли вернуться любой момент, и тогда мне станет не до смеха, поэтому нужно было срочно сматывать удочки из лагеря.
Эта здравая мысль придала прыти моим действиям, и я в спешке начал запихивать в свой короб наиболее ценное, на мой взгляд, имущество. Все трофеи в короб не поместились, поэтому я связал в узел понравившуюся одежду, схватил котомку с плотницкими инструментами и побежал к реке, по которой ушли бандиты. Чтобы максимально обезопасить себя от погони, мне пришлось путать следы до самой темноты и устроить привал на маленьком топком островке на краю какого-то болота. Костер разводить было опасно, поэтому я продрог этой ночью буквально до костей.
Весь следующий день мне пришлось просидеть на острове, пугаясь каждого постороннего шороха, и заниматься сортировкой собранных на скорую руку трофеев. Вещей оказалось слишком много, поэтому лишнее пришлось выбросить, а оставшееся упаковать для длительного перехода. Как ни странно, но спешка не сказалась на качестве выбора трофеев, и я в принципе утащил у бандитов все самое необходимое.
Увы, но из денежной наличности мне удалось найти в лагере только горсть серебряных монет с арабской вязью и два слитка серебра с полкило весом. Различного барахла в землянках имелось навалом, что говорило об удачливости бандитов, однако золота и драгоценностей среди добычи не оказалось, скорее всего, я просто не смог их найти. Деньги всегда прячут наиболее тщательно, я и эту-то заначку обнаружил случайно, когда пересыпал из мешка перловую крупу. Реальная стоимость местных денег мне была неизвестна, и я решил, что навряд ли сильно разбогател.
Упаковав местную валюту в кожаный мешочек, я занялся сортировкой добытой в лагере одежды. Двое штанов оказались мне немного велики, но это не являлось большой проблемой. Нижнее белье, или, как говорили в старину, исподнее, тоже не требовало подгонки, единственное, с чем мне не повезло, – это с сапогами. Мало того что сапоги были на одну ногу и без каблука, так еще не лезли в подъеме, поэтому мне пришлось остаться в своих лаптях, пустив сапоги на опорки. Опорки я запихнул в лапти, и теперь у меня появилась более или менее надежная обувка. Среди трофеев нашлись две пары холщовых портянок, которые меня несказанно обрадовали, потому что носки, прибывшие со мной из двадцать первого века, уже фактически померли. Как ни душила меня жаба, но две портянки пришлось пустить на онучи, без которых ходить в лаптях неудобно.
