– Ну какие наши годы! Удача дева капризная, сегодня я тебя выручил, а завтра ты будешь меня из беды вытаскивать, поэтому давай не будем рядиться, кто кому должен. Я слышал, ты высоко поднялся, пока мы в Ганзу ходили, и стал правой рукой у самого архиепископа Ионы. Люди бают, что теперь к тебе даже на хромой козе не подъедешь.
– Может, кому не только на козе, но и с дарами дорогими ко мне подъехать не получится, но для тебя, Александр, мой дом завсегда открыт! Дружбой, на крови замешенной, только дурак разбрасывается, такая дружба дороже злата-серебра ценится! Богатство приходит и уходит, а верный друг всегда тебя выручит и поддержит. Сегодня удача мне улыбнулась и вернула нашей семье достоинство покойного батюшки, но удержаться наверху ох как непросто! Мой батюшка посулам лживым поверил да не остерегся, а подсылы московские его отравили! Много у нашей семьи в Новгороде недругов, а положиться можно только на друзей верных и дружину надежную. Архиепископ большую власть мне доверил, только власть эта некоторым боярам новгородским как кость поперек горла встала. У Ионы тоже много врагов в Новгороде и на Москве, давно князья московские хотят своего человека на место архиепископа Великоновгородского и Псковского поставить. Это еще полбеды, так еще латиняне в Пскове воду мутят, склоняя роды боярские в унию с Римом вступить. Много чего тайного я за прошедшее время узнал, причем по твоей вине.
– А я каким боком к этому касательство имею? – удивился я.
– Александр, ты помнишь, что за тобой людишки Степана Бородатого охотились, а я его подсылов в Тверь спровадил?
– Помню.
– Так вот, три седмицы назад эти подсылы из Твери в Новгород заявились, мои людишки повязали эту шайку да расспросили с пристрастием. Главным у гостей московских оказался Кузьма Татарин – сотник особой сотни московской Разбойной избы. Татарин на Руси личность известная, крови безвинной на этом душегубе, как на шелудивой дворняжке блох! Помимо всего Кузьма особо доверенный человек самого думного дьяка Степана Бородатого – ближника матери князя московского Ивана. Взяли мы подсылов по-тихому, поэтому искать их долго еще будут, да, думаю, не найдут, Волхов любые следы скроет. Любил Кузьма Татарин живьем шкуру с людей православных сдирать, а когда самого на дыбу подвесили, то у этого храбреца язык быстро развязался. Вот и поведал мне подсыл московский, что послал его Степан Бородатый выкрасть тебя и пищаль твою скорострельную на Москву доставить. Хотел я татя прирезать, но Кузьма, чтобы шкуру свою спасти, поведал мне про дела темные московского князя Ивана и отца его Василия, которые они злоумышляли против Новгорода и архиепископа Ионы. Такое предательство всего Великого Новгорода касается, поэтому я сразу об этом архиепископу донес и передал Ионе московских подсылов для дознания. Вот тут и выяснилось, что моего батюшку отравили людишки боярина Судакова, который давно на Москву глядит и у князей московских в чести.
Братия монастырская не чета моим костоломам доморощенным, у них и мертвый заговорит. Вот и дознались они, что склоняли Судаковы по наущению Москвы моего батюшку против архиепископа Ионы в заговор вступить. Батюшка раньше был дружен с Ионой, но они рассорились из-за земель церковных возле Павлова монастыря, которые испокон века наши были. Поэтому решили враги архиепископа склонить главу семьи Ушкуйников к предательству, но не в те хоромы постучались враги Новгорода! Батюшка сразу понял, какие силы против Новгорода ополчились, и притворно согласился принять участие в заговоре, чтобы выведать всю подноготную у предателей, но предал его десятник личной охраны Степан Беспалый, у которого дочка замужем за ближним приказчиком Судаковых. Вот он и отравил моего отца по приказу боярина Судакова, чтобы заговор наружу не вышел.
– Да, лихие дела в Новгороде творятся… Жил я не тужил, а тут в одночасье во врагах у целого князя московского оказался! И что мне теперь прикажешь делать? – разозлился я.
– Александр, мы теперь с тобой одной веревочкой повязаны. Если Москва Иону свалит, то и нам с тобой не жить. Большие дела в Великом Новгороде начинаются, а силы у меня воинской мало. Архиепископ божий человек и силы воинской не имеет, у него одна надежда на дружину Никифора Сторожевского, которого решено избрать вместо Андрея Рябого тысяцким Славенского конца. Степенной тысяцкий
