Комиссар уже переговорил с заместителем прокурора и получил ордер на обыск магазина и квартиры Дамаса на улице Конвенции. Четверть часа назад туда отправились шесть человек.
— Дамас Вигье, — начал Адамберг, взглянув на его потертое удостоверение личности, — вы обвиняетесь в убийстве пяти человек.
— С какой стати? — спросил Дамас.
— Потому что мы вас обвиняем, — повторил Адамберг.
— Ах вон что. По-вашему, я убивал людей?
— Вы убили пятерых, — отвечал Адамберг, раскладывая перед ним фотографии жертв и по очереди называя их имена.
— Я никого не убил, — заявил Дамас, взглянув на фотографии. — Мне можно идти? — добавил он, вставая.
— Нет. Вы задержаны, можете сделать один телефонный звонок.
Дамас удивленно уставился на комиссара.
— Когда захочу, тогда и буду делать телефонный звонок, — проговорил он.
— Эти пятеро, — продолжал Адамберг, показывая фотографии по одной, — были задушены в течение недели. Четверо в Париже, последний в Марселе.
— Ну и прекрасно. — Дамас снова сел.
— Вы кого-нибудь узнаете, Дамас?
— Конечно.
— Где вы их видели?
— В газете.
Данглар встал и вышел, оставив дверь приоткрытой, чтобы слышать продолжение этого жалкого допроса.
— Покажите ваши руки, Дамас, — велел Адамберг, складывая фотографии. — Нет, не так, другой стороной.
Дамас послушно выполнил приказание и протянул вперед свои длинные руки ладонями вверх. Адамберг схватил его левую руку:
— Это бриллиант, Дамас?
— Да.
— Почему вы его перевернули?
— Чтобы не повредить, когда чиню доски.
— Он дорого стоит?
— Шестьдесят две тысячи франков.
— Откуда он у вас? Фамильная драгоценность?
— Мотоцикл продал, 1000 RL, почти новый, покупатель расплатился этим.
— Мужчины ведь редко носят бриллианты.
— А я ношу. Раз он у меня есть.
Данглар подошел к двери и знаком отозвал Адамберга в сторонку.
— Только что звонили ребята с обыска. Они ничего не нашли. Ни пакета с углем, ни блох, даже крыс нет, ни живой, ни дохлой, а главное — ни одной книги, ни в магазине, ни дома, только несколько карманных изданий.
Адамберг поскреб затылок.
— Отпустите его, — настаивал Данглар. — Вы все равно ничего не добьетесь. Этот парень — не сеятель.
— Ошибаетесь, Данглар.
— Нельзя же цепляться за этот бриллиант, это смешно.
— Мужчины не носят бриллианты, Данглар. А он носит его на безымянном пальце левой руки и поворачивает камнем вниз.
— Чтобы не повредить.
— Ерунда. Алмаз нельзя повредить. Это самый надежный талисман от чумы. Он принадлежит его семье с 1920 года. Он лжет, Данглар. Не забывайте, что он трижды в день имеет доступ к урне чтеца.
— Господи, да он же ни одной книжки в жизни не прочел! — раздраженно воскликнул Данглар.
— Откуда нам знать?
— Вы можете представить этого парня знатоком латыни? Смеетесь вы, что ли?
— Я не знаком с латинистами, Данглар, поэтому не так предубежден, как вы.
— А Марсель? Как он мог оказаться в Марселе? Он постоянно торчит у себя в магазине.
— Его не бывает в воскресенье и понедельник утром. После вечернего чтения у него было время сесть на восьмичасовой поезд и вернуться домой к десяти утра.
Данглар в бешенстве пожал плечами и пошел к своему компьютеру. Если Адамбергу нравится выставлять себя дураком, на здоровье, а он в эти игры не играет.
Лейтенанты принесли ужин, и Адамберг разложил пиццу прямо в коробках на столе. Дамас поел с аппетитом, у него был довольный вид. Адамберг спокойно подождал, пока все насытятся, поставил коробки возле мусорной корзины и продолжил допрос за закрытой дверью.
Через полчаса Данглар постучал. Похоже, он немного смягчился. Взглядом он попросил Адамберга выйти.
— Дамас Вигье не зарегистрирован, — тихо проговорил он. — Человека с таким именем не существует, у него фальшивые документы.
— Вот видите, Данглар. Он лжет. Проверьте его пальчики по картотеке, он наверняка отбывал срок. Проверим его с самого начала. Тот, кто вскрыл замки у Лорьона и в Марселе, был знатоком своего дела.
— Файл с отпечатками не открывается. Я же вам говорил, что эта чертова база меня уже неделю достает.
— Езжайте в министерство, старина, и побыстрее. Позвоните мне оттуда.
— Черт, на этой площади все живут под фальшивыми именами.