— Кажется, Пвана или что-то вроде этого.
— Спасибо.
Когда Керин подошел к нему, любопытствуя, жив ли еще отшельник, Белинка запищала:
— Осторожнее, мастер Керин! Не доверяй этому отшельнику, пока не узнаешь его получше!
— Постараюсь, — пробурчал Керин, сдерживая раздражение, и вежливо поздоровался: — С мастером ли Пваной имею я честь говорить?
Старик мигом открыл глаза:
— Да, я Балинпаванг Пвана. А ты кто такой?
— Ты говоришь по-новарски? — в изумлении вырвалось у Керина.
— Да, и вдобавок на всех остальных языках цивилизованного мира. А ты кто, молодой человек?
— Бродяга по имени Керин из Ардамэ. А как ты понял, что я родом из Новарии?
Пвана усмехнулся:
— Это видно по твоей одежде, по твоей физиономии, по цвету твоей кожи и по акценту, с которым ты говоришь по-салиморски. По одному из этих признаков я мог бы и ошибиться, но по всем четырем сразу — вряд ли. Со временем я объясню тебе мою теория вероятности. А пока... ты голоден?
— Ты мне об этом напомнил — я страсть как хочу есть!
— Тогда заходи в хижину и устраивайся как дома. Справа на гвозде висит тяжелая дубинка. Сходи с ней на берег, стукни хорошенько по крабу, так чтобы панцирь треснул, и принеси его сюда.
Керин заметил, что хижина содержалась в большом порядке. Пвана привез с собой множество необходимых вещей: тут была и посуда, и топор, и лопата, и пика, и большой нож, который мог при нужде сойти за меч. Юноша взял дубинку и отправился на берег.
Через полчаса он вернулся, осторожно неся краба за клешню. Хотя удар и расколол панцирь, животное периодически еще подрагивало. Керину не очень-то хотелось, чтобы одна из клешней сомкнулась на его пальце.
Пока он отсутствовал, Пвана поставил на огонь котелок и теперь помешивал в нем поварешкой какое-то варево. Отложив ее, он взял краба и ловко разделал.
— Смотри! — сказал он, отгибая пластину на животе краба, пока она не сломалась. — Теперь тебе придется это все вычистить — мы эти части называем «пальцы мертвеца», потому что есть их нельзя. — Старик внимательно посмотрел на Керина. — Что, молодой человек, тебя начинает тошнить? В таком случае ты без людей не выживешь.
Сглотнув, Керин преодолел рвотный позыв:
— Н-нет, не тошнит. Что же дальше, учитель?
Кусок за куском мясо краба погружалось в котелок, в котором уже варились овощи. Пвана продолжал разглагольствовать, разъясняя, что за овощи в похлебке и как их варить.
Наконец отшельник снял котелок с огня и поставил остывать.
— С тарелками слишком много возни выходит, а так как ложка у меня одна, тебе придется взять вилку в хижине.
Когда Керин вернулся с вилкой в руке, Пвана продолжал:
— Жаль, что ты не вчера явился. У меня еще оставалась вяленая свинина, но я все доел.
— А откуда у тебя свинина?
— Я расставил силки. А в прошлый раз в мои силки попался мегалан.
— Кто?
— Мегалан — огромный ящер. Ты их не видел?
— Видел — встретился с одним по пути сюда. Они опасны?
Пвана разжевал и проглотил кусок мяса.
— В общем-то нет. Но несколько месяцев тому назад пираты высадили на Кинунгунге одного человека, чтобы наказать, — так ящеры его съели. Вроде бы он улегся спать на берегу, и они сцапали его. А теперь, молодой человек, расскажи-ка мне, как это так вышло, что тебя море выбросило на Кинунгунг?
Керин пытался проткнуть вилкой кусок скользкого мяса и поэтому ответил не сразу:
— Я плыл в Салимор. Лоцманша-ведьма меня пыталась соблазнить, и капитан стал ревновать. Чтобы спасти свою жизнь, я позаимствовал с корабля лодку и бежал. А теперь ты мне скажи, почему ты здесь живешь в одиночестве.
Пвана протяжно вздохнул:
— Я искупаю свои грехи.
— А они настолько серьезны?
— О да! Ты когда-нибудь слышал о храме Баутонга?
— Боюсь, что нет. Расскажи, пожалуйста!
— Я был простым колдуном-практиком и пользовался хорошей репутацией в Гильдии чародеев. Однако вполне приличные заработки, которых я добился, меня не удовлетворяли. Мне хотелось больше денег, больше власти и славы. Поэтому я ввел религиозный культ малоизвестного божества Баутонга, которому поклонялись на одном из небольших островов. Чтобы поразить воображение моей паствы, я придумал легенду о злом императоре Аджунье, который жил в предыдущем цикле Вурну, то есть двадцать шесть миллионов лет тому назад.
