Что Земля вдруг погрузится в войны,
Доброту сменяет на металл.
Что Его заветы мы забудем
И погрязнем в бедах и во зле.
Не для горя Бог явился людям.
Только благость он дарил Земле.
Впрочем, это мы все виноваты,
Что планета корчится в огне.
Кто-то кровью покупает злато,
Кто-то душу продал Сатане.
Господи, ты образумь нас снова.
Ты же для добра Себя явил…
Пусть звучит над миром Божье Слово,
Что сильнее всех коварных сил.
«Я тебя восторженно люблю…»
Ане
Я тебя восторженно люблю.
А в разлуке горестно скучаю.
Только жаль, что жизнь идет к нулю.
И душа поэтому в печали.
Ты мне нежно говоришь в ответ —
«Никаких нулей, пока я рядом…
Ведь любви моей так мало лет,
Что о годах говорить не надо…»
Я тебя восторженно люблю.
И глаза твои озарены любовью…
Одолею все я и стерплю,
Лишь бы только быть всегда с тобою…
Усталые «Трансы», как журавли,
Спешат по холодному небу куда-то…
И музыка их затихает вдали.
А я с нетерпением жду их обратно.
Но кто-то посмел у них Небо украсть,
Оставив надежду на память.
И вслед самолетам душа унеслась,
Увидев, что власть
Не считается с нами.
Я столько на «Боингах» этих летал!
Святая земля под крылом открывалась.
И взгляд стюардессы над нами витал,
И каждый полет был не в тягость,
А в радость.
Теперь эту радость отринули прочь…
И выбора нет, да и рейсы дороже.
Грустит под луною морозная ночь,
Что песню полета услышать не может…
В юности о смерти ты не думал.
В двадцать лет все только началось.
И шагал с тобою в ногу юмор.
И душа с тревогой жили врозь.
Все вокруг казалось слишком светлым —
Сны, надежды, поиски, друзья…
Это уж потом нежданным ветром
Остудилась горько жизнь твоя.
Не сумел ты справиться с бедою,
Потому что пламенно любил
Ту, что оказалась недостойной.
Ту, с которой ты достойно жил.
Грустно смотришь на меня с портрета…
И проходят без тебя года.
Слышу я порывы злого ветра,
Что ворвался в жизнь твою тогда.
Пролегла разлука между нами.
Но душа общается с тобой…
И болит израненная память,
И не затихает в сердце боль.
«В опустевшем полутемном зале…»
В опустевшем полутемном зале
Женщина играла на рояле.
И была она тиха, печальна,
Словно ранний вечер декабря.
Музыку, овеянную тайной,
Женщина играла для себя.
Для себя играла и печаль,
И муки,
Сердцем возвращаясь в свой испуг…
Но жила надежда в каждом звуке,
Вылетавшем из-под грустных рук.
Глаза закрою – снова вижу лица
Друзей моих, ушедших в никуда.
Хотя лишь миг виденье это длится,
Я возвращаюсь в прошлые года.
В далекие, забытые невольно…
И близкие, в которых мы живем.
От встречи с ними мне светло и больно,
Как будто я вернулся в отчий дом.
И все мои друзья опять со мною.
И за плечами только двадцать лет.
…Неведомо им наше Время злое,
Рожденное от войн, потерь и бед…
Но слышу я настороженным сердцем
Друзей своих уже не в первый раз,
Как через годы, через бездну смерти
Они вдали тревожатся за нас.
«Минувший день ничто мне не принес…»
Ане
Минувший день ничто мне не принес.
И потому он тихо перечеркнут.
Пылал закат и угнетал мороз,
Хотя Природа вовсе ни при чем тут.
Чего-то я не отыскал в себе.
А сердце молчаливо ожидало
Горячих строк в холодном декабре.
Но ожиданий оказалось мало.
И – я в надежде на тебя смотрю,
И продолжаю молчаливо верить,
Что ты зажжешь в душе моей зарю,
Которая рождает вдохновенье.
Уже бывало так со мной не раз,
Когда я начинал стихи с твоей улыбки…
Любовь – единственный сюжет для нас,
Поэзия – ее хранитель пылкий.
«Я снова на Святой земле…»
Я снова на Святой земле.
О, как же здесь отрадно мне.
Отрадно повстречать друзей,
Даривших свет душе моей.
Земля Святая столько раз
От суеты спасала нас.
И от хвороб, и от обид…
И память та во мне болит.
Оставив шумную Москву,
Я здесь возвышенно живу.
Святым просторам не чужой,
Я отдыхаю здесь душой.
Подняв к Всевышнему глаза,
Вновь сердцем слышу Небеса.
Откуда Муза в тишине
Легко спускается ко мне.
И мы с ней радостно вдвоем
Святую землю воспоем.
Я снова на Святой земле.
О, как же здесь отрадно мне!
Валерию и Ольге Коганам
Живут в моей памяти семь чудес света.
Я мысленно каждое видел не раз.
И Храм Артемиды, затерянной где-то,
И статую Зевса, и Галикарнасс…
