— Получи твою выручку, за вычетом моей десятой доли и иди обмывай первую вылазку на рынок. Давай очередную партию твоего товара. Хотя неудобно, однако, мне у тебя выцыганивать десятую штуку, ты уж лучше сам где-либо за углом рынка черенки свои продавай. А спрос на них имеется, как видишь, по паре штук сразу берут.
— Нет уж, я согласен с тобой на таких паях сотрудничать — я делаю, ты — продаешь. Все равно тебе стоять, — предложил Петр. Так и состоялось у них рыночное сотрудничество.
И Петр принес домой первую торговую выручку от продажи своего труда по свободным ценам и пожалел, что пока не получилось у него беспрерывной заготовки материала для обработки черенков.
Но рыночное занятие не рисовалось ему радужным, оно могло быть только подспорьем, как временный выход из положения. Он все-таки еще надеялся, что общее положение должно измениться и повернуться лицом к нему, рабочему человеку, хотя признаков к этому он не видел.
Так поняла его занятие и Татьяна, когда приняла от него деньги, и не слеза радости затмила ей глаза, а слеза неизбывного горя, непроглядной беспросветности их жизни и стыда. Именно стыда перед тем, что он, высокого класса мастер, и она, опытный инженер-конструктор, вынуждены зарабатывать на пропитание детям и себе подторговыванием на рынке какими-то мелкими случайными поделками. Слеза выкатилась из уголка глаза по носу. Татьяна поспешно украдкой от мужа смахнула ее и с напускной наигранностью в голосе сказала:
— Вот, как раз за квартиру хватит заплатить, пришло время, — но она не сказала, что к подорожавшей плате за квартиру и за электроэнергию придется еще добавлять столько же, сколько принес Петр.
Подвернулся подряд
Следующие двое суток май поливал землю дождями, видно, по правилам природы перед тем, как расцвести в полную силу, земля должна была хорошо обмыться и напиться теплых вешних вод, и май отпустил ей всего этого с майской своей щедростью. Земля постаралась побольше ухватить майского дара, так что, когда утром солнце взошло на чистое, обмытое до блеска небо, оно не застало ни одной лужицы на земле — все было выпито, теперь, солнце, давай только тепла. И люди в первый час дождя полюбовались на весенний первый гром и на кривые яркие росчерки молний, а потом понаслаждались мощным, ровным, глубоким шумом дождя, и было так радостно думать, что хороший майский дождь — это к щедрости и ласке лета.
Эти два дождливых дня поработал в гараже, обтачивая черенки. Работа сама по себе для него уже стала нехитрая, но станок был несовершенный и требовал сноровки и приноровленности, а такой труд, когда дело оказывало сопротивление, всегда увлекал Петра на творческие поиски, и он забывал о своей безработице и о рыночном местовом.
Солнечным утром Петр вынес черенки на просушку, намереваясь завтра нести на рынок. В это время к нему подошел сосед по гаражу Федор Песков, мужчина одинаковых лет с Петром, с веснушчатым лицом, облысевшее надлобье тоже было в краплинах веснушек, и, хотя его осанка еще несла на себе самоуверенность, чувствовалось, что на его физическом и моральном состоянии лежит какой-то груз, и голубые глаза его выражали болезненное беспокойство.
— Привет соседу, — окликнул он Петра и, подойдя, подал потную руку. — Гляжу, и ты, никак, предпринимательством занялся.
— А что делать? Хотя какое это предпринимательство? Мое занятие не подходит под такое определение, — сказал Петр, приглашая соседа присесть, — А ты уже руку набил на предпринимательстве?
— Да, вот уже почти два года, — сказал Федор. — Кое-что усвоил из рыночных правил и скрытых неписаных установок. Так бы все было ничего, все же обеспеченность, хотя и небольшая есть, но уверенности в будущем нет никакой, да и в положении житейском твердости нет, все чего-то ждешь.
— Разорения что ли боишься? — спросил Петр напрямую.
— Разоряться мне нечего, так как в запасе только и капитала, что на очередную закупку сахара, так сказать на товарный оборот, — откровенно доверился Федор. — Другое дело угрожает такому торговцу, как я, — то ли заводы придержат или удорожат сахар, то ли конкурентов на рынке наберется столько, что локтями не протолкаешься, то ли все еще зарплату людям станут задерживать, да мало ли какие вихри на рынке закрутятся. А мы ведь не капиталисты, мы ведь, почитай, вылупились из неурядиц в стране. Скажем, появится оборотистый оптовик и враз прихлопнет нашего брата
