Снайперскую винтовку на базе системы «Ремингтон-700» нельзя было назвать самой новой моделью, но более точного оружия, чем она, не существовало. Относительно легкая, весом в десять фунтов, она ничем не выдавала своего присутствия благодаря защитному козырьку на оптическом прицеле.
Положив винтовку на колени, человек порылся в мешке и достал четыре патрона «Винчестер-308», снаряженные пулями весом в сто шестьдесят восемь гранов — наилучшее сочетание заряда и пули для тридцатого калибра. Снарядив магазин, он передернул затвор, досылая первый патрон, и осторожно убрал винтовку обратно в мешок. Его не беспокоило, что солнце может расплавить кевларо-графитовый приклад, но ему не хотелось, чтобы рассчитанный на стрельбу по крупной цели ствол стал чересчур горячим.
Затем он достал из мешка еще одну винтовку — «Баррет М-82». Выглядела она куда проще, чем М-24, и стреляла не столь точно, но снаряжалась автоматными патронами пятидесятого калибра и могла свалить любого даже с расстояния в тысячу ярдов.
Прошлой ночью ему пришлось тащить сюда восемьдесят с лишним фунтов груза. Но запас оружия стал для него привычкой, которую вдолбили в него, начиная с самых первых дней в Пэррис-Айленде[22].
Послышался приглушенный писк, и он снял с пояса рацию, быстро набрав код дешифровки сигнала.
— Водяной Буйвол, Водяной Буйвол, — послышался голос. — Говорит Главный Фактор. Как слышно?
Мужчина поднес рацию к губам.
— Прием четкий.
— Отлично. Оставайся на той же частоте, новая информация через час. Конец связи.
Рация смолкла, и мужчина снова повесил ее на пояс. Он еще раз посмотрел на часы — ровно час дня. Затем вернулся к М-82 и, проверив ее столь же тщательно, как и первую винтовку, удовлетворенно погладил оптический прицел. Естественно, он закреплен намертво — на надежность съемных элементов полагаться не стоит — и оружие уже пристреляно. Он повернулся к огромному куполу, и взгляд его упал на ползущую по нему маленькую черную точку. Прижавшись щекой к прикладу, мужчина посмотрел в окуляр. Точка оказалась человеком в белом комбинезоне ремонтника, который медленно перемещался вдоль сетки из металлических ребер, проверяя целостность стеклянных панелей. Его фигура занимала ровно два деления в дальномере прицела, что означало расстояние примерно в триста ярдов.
Стрелок просунул палец в скобу, любовно коснувшись спускового крючка.
— Не подведи, — прошептал он.
Затем снова аккуратно и бережно убрал винтовку обратно в мешок.
Уорну вычистили и отгладили костюм в местной прачечной и доложили об инциденте в службу безопасности. Он стоял посреди коридоров уровня «В», озадаченно потирая подбородок. В детстве он часто видел во сне, будто идет по школьному коридору к кабинету директора, минуя класс за классом, но нисколько не приближается к пугающей двери в конце. Сейчас ему казалось, будто он снова переживает наяву тот же сон.
— Ты заблудился? — беспокойно спросила дочь.
— Нет.
— А мне кажется, что да.
— Разве это не твоя работа? Я ведь поручил тебе смотреть на схемы на стенах.
Они отошли в сторону, пропуская электрокар. Уорн снова окинул взглядом перекресток. Они уже были здесь раньше? Расположение коридоров выглядело знакомым, но из-за спешащих мимо изменчивых людских потоков сориентироваться оказалось нелегко.
К тому же он был слишком погружен в собственные мысли. Запястье все еще болело в том месте, где его схватил Хард-Плейс. Уорн обнаружил, что продолжает машинально его потирать.
Джорджия посмотрела на него.
— С тобой все в порядке, пап?
— Просто чувствую себя слегка помятым. Извини, со стороны, наверное, смотрелось кошмарно.
— Я вовсе не испугалась, — покачала головой девочка.
— Нет? — удивился Уорн. — А я испугался.
— Да ты что? — Она уставилась на него, словно не веря в подобное невежество. — Ты же сам его построил. Он не мог тебе сделать ничего плохого. Просто не мог.
Уорн покачал головой. Джорджия не присутствовала на совещании и не слышала того, что сообщили ему. Если она предпочла не задавать вопросов — тем лучше. Но у него самого найдется, что сказать Терезе Бонифацио — если только им удастся отыскать ее кабинет.
