Утешение историей - страница 90
А мы вернемся к Махно. Вспомнить о нем меня заставили нынешние лихие времена. Теперь тоже везде полно энергичных личностей, сбивающихся в банды под различными вывесками и стремящихся радикально поменять мир. И цвета времени те же — украинский желто-синий, российский триколор и пролетарский красный снова выясняют между собой отношения на землях древней Скифии в незнаемом Поле Половецком. С неясным пока исходом.
В эту битву цветов Махно и, его земляки с Екатеринославщины внесли свой незабываемый колер — черной крестьянской земли. Мало кто помнит, что первоначально организация вернувшегося в 1917 году из московской Бутырской тюрьмы Нестора называлась «Черная гвардия». У большевиков — красногвардейцы. У офицеров — белогвардейцы. А мы будем черногвардейцами. Чем мы хуже?
Да ничем. В музее Гуляйполя висит фотография элегантных, как черти, махновцев. Черные жупаны. Шелковые пояса. Поверх них — двуплечное офицерское снаряжение. Револьверы, бомбы (так называли тогда в по-простому гранаты), чудные смушковые шапки.
Прекрасен и сподвижник Нестора Ивановича матрос Федька Щусь. Тонкие усики Макса Линдера — звезды тогдашнего немого кино, на фильмы которого во время службы в Севастополе наверняка ходил будущий махновец. Гусарский доломан, расшитый бранденбурами — витыми шнурами. И бескозырка с родного линкора с древнерусской вязью «Иоаннъ Златоустъ», перекочевавшая с Черного моря в Таврические степи.
Махновцы. Постоянно враждовали с петлюровцами и гетманцами.
Да и сам Махно сек в армейском гламуре. Френч, в котором он снялся в 1921 году накануне бегства за границу, пошит с тонким пониманием военной моды. Русые волосы подстрижены. Лицо с крупным носом приобрело пышные кавалерийские усы. Ничего хрестоматийно-комичного. Просто драгунский вахмистр, распрощавшийся с царским режимом и перешедший на сторону трудового народа. Еще чуть-чуть лихости, и будет копия Буденного. Только всматривается в будущее Махно недоверчиво. Словно чует, что ждет его совсем непохожая на блистательную судьбу «красного маршала» эмигрантская доля. Будет великий и ужасный анархист вскоре тапки под Парижем плести в то время, когда Семен Буденный займется реформой кавалерии и доведением конных заводов Союза Советских Социалистических Республик до высшей степени совершенства. Кто думал, что так получится, когда гремело имя Махно от Бессарабии до Луганска?
Вольница Гуляйполя. Воевала со всеми «не местными». То есть против всех.
Махно — плоть от плоти того смешения народов, которое происходило в Таврических степях после завоевания их Россией у Крымского ханства. На черном флаге его рядом с черепом и костями надпись на суржике: «СМЕРТЬ BCIM, ХТО НА ПИРИШКОДI ДОБУТЬЯ ВIЛЬНОСТI ТРУДОВОМУ ЛЮДУ». Фамилии сподвижников батьки — типично украинские: Каретник, Марченко, Белаш, Куриленко.
Но ни Центральная Рада, ни Украинская держава гетмана Скоропадского, ни УНР Петлюры не имела более принципиального врага, чем батька Махно. С красными он мог то дружить, то враждовать, смотря по обстоятельствам. Но с любой формой украинской государственности был на ножах. Казалось бы, что стоило атаману Петлюре найти понимание с атаманом Махно? Ан нет! Чувствовали себя соперниками. До единственной запланированной личной встречи оба так и не доехали. Зато тот же Екатеринослав в первый раз Нестор Махно взял в 1918 году именно у петлюровцев! А ровно через год будет оспаривать его с белыми, которых выдающийся анархист точно так же «не переваривал».
Впрочем, и московских большевиков Нестор Иванович не жаловал. С одной стороны, кавалер ордена Красного Знамени. Один из первых. А с другой — вот вам фраза Махно конца 1919 года — периода второго союза анархистской армии с ленинским Кремлем: «Если товарищи большевики идут из Великороссии на Украину помочь нам в тяжелой борьбе с контрреволюцией, мы должны сказать им: «Добро пожаловать, дорогие друзья!». Если они идут сюда с целью монополизировать Украину, мы скажем им: «Руки прочь!»
Объяснение такому феномену простое. Махно был прежде всего крестьянским хлопцем из Гуляйполя. Как и его сподвижники из окрестных сел. Они стерегли «свою» землю от всех. И от красных, и от белых, и от жовто-блакитних. Наше поле. Нам тут и гулять. Наверное, потому их собственный флаг и был цвета вспаханной земли. И петлюровцев, и большевиков они воспринимали как непрошенных пришельцев, чужаков. Интернационализм им, конечно, нравился. Но так, как они сами его понимали, пусть каждый сидит у себя дома и не лезет в дела соседа. Это было традиционное крестьянское мировоззрение, замешанное на местном патриотизме. Такое же, как во времена атамана Сирко. Донациональное, по сути. На каком языке малевать надписи на флагах, махновцам было все равно. «2-й сводный пех. полк повст. армии УКРАИНЫ МАХНОВЦЕВ», — без соблюдения любых правил правописания красуется на одном из знамен батькиного воинства. Зато по-русски.
