Девушку я настиг примерно через четверть мили и, притормозив, немного рассмотрел ее сзади. Никогда прежде мне еще не доводилось видеть столь занятную картину: мохнатые задние лапы афганской борзой с длинным раскачивающимся хвостом, а рядом аккуратно упакованный в туго обтягивающие зеленые бриджи изумительный девичий задик. Девушка с одержимой решительностью вышагивала в своих игрушечных сандалиях по пыльной дороге. Рыжие волосы, золотившиеся в солнечных лучах, местами выбились из узла рассыпались по плечам. Девушки любят так ходить.
По-видимому, женщина должна стать более зрелой, чтобы носить более строгую прическу.
Афган безмятежно трусил рядом. Во время движения пес разительно отличался от того растяпы, который предстал перед нами на ранчо. Его движения скорее напоминали аллюр породистой лошади. Робкий, нервный, изнеженный и, должно быть, очень глупый, пес в движении смотрелся чертовски привлекательно.
Ни один из них даже не посмотрел в мою сторону. Пес шарахнулся было прочь, но девушка резким окликом успокоила его и потянула за собой. Так парочка и вышагивала, горделиво, целеустремленно, не обращая ни на что внимания.
Я высунул голову наружу.
— Пес-то, конечно, дойдет, — сказал я, — а вот вы — вряд ли в такой обувке.
Девушка проделала еще несколько шагов, потом вдруг остановилась и резко развернулась лицом ко мне. Я с изумлением заметил на ее лице две блестящие полоски от слез. Вот уж не отнес бы ее к разряду плакс! Заговорила она не сразу. Похоже, оценивала меня. Я тоже, не торопясь, рассмотрел ее. Широкий рот, хорошенький вздернутый носик и волнующие иссиня-зеленые глаза, казавшиеся какими-то чужими на чуть озорноватом, почти детском личике. В исламской стране, в чадре и под вуалью, она бы сводила мужчин с ума одним мимолетным взглядом.
Девушка подняла руки, поправила выбившиеся пряди и посмотрела на пса, смиренно сидящего у ее ног.
— Лучше бы посадить его в кузов, — сказала она.
— Если он напачкает на подстилку, то вам придется ее вычистить, — произнес я.
— Он очень хороший, — запальчиво ответила девушка. И вдруг пригнулась к псу, обвила руками за шею и прильнула лицом к его морде. Потом послышался звук, похожий на сдавленное всхлипывание. Я поднял ручной тормоз, выпрыгнул на дорогу, откинул брезентовый верх кузова и опустил задний борт. Девушка с посерьезневшим лицом подвела пса и заглянула внутрь кузова.
— А что в этой коробке? — спросила она.
— Кое-какая мелочевка. В основном продукты.
— Лучше заберите хлеб и окорок в кабину, — посоветовала девушка. — Нельзя так искушать животное.
— Конечно, — согласился я.
Погрузку пса в кузов мы произвели вдвоем. Бедняга так перепугался, что нам пришлось поднять его с двух сторон — а это было фунтов семьдесят — и запихнуть внутрь. Я приоткрыл оконца по бокам брезентового верха, чтобы к собаке поступал свежий воздух, и поднял задний борт.
— Да, — произнес я, когда мы устроились в кабине, — качественный у вас песик, ничего не скажешь. Я тронул машину с места.
— Если бы вас большую часть жизни растили в собачьем питомнике, вы бы тоже робели при общении с незнакомыми людьми. До того, как я его купила, ему никогда не приходилось видеть дом изнутри, да и за ограду своего питомника его, кажется, ни разу не выводили. Тем не менее, он очень общительный.
Она тихонько чихнула.
— У вас не найдется салфетки или платка? А то у меня что-то вроде аллергии на эту жуткую пыль.
— Ага, — поддакнул я, не сводя глаз с дороги. — Пыль, конечно, здорово досаждает. Посмотрите в бардачке.
Девушка высморкалась, потом вновь заговорила:
— Шейх — изумительный пес. Тихий, чистоплотный. К дому привык сразу. Никогда не лает и не докучает соседям... Вы знаете, вообще это сродни вызову — взять в дом такого почти дикого зверя и научить его... доверять вам. Я хочу сказать, что прежде у меня была овчарка, которую я просто обожала. Когда ее сбила машина, я думала, что умру... Так вот, это совсем не то. Овчарки ведь рождены для того, чтобы служить людям — вы меня понимаете, да? Они просто впитывают в себя науку, как служить. Шейх же — наоборот; ему наплевать на людей. Такое, во всяком случае, создается впечатление. В первое время он подходил ко мне только тогда, когда был голоден. Словно полуприрученный олень... Поэтому когда такой ее впервые виляет перед вами хвостом, решив, что вы ему чуть-чуть нравитесь, это уже победа. Нам с долго с ним возиться, но все-таки мы уже многого добились.
