значения не имеет. Он продает игрушки, которые, во всяком случае, забавны. У меня есть несколько
наиболее оригинальных образцов, которые я намереваюсь отослать Императору в качестве
любопытных курьезов. Естественно, корабль содержит множество непонятных для меня устройств, но
я, в конце концов, не техник.
– Но в вашем распоряжении есть специалисты, – указал Бродриг.
– Естественно, – возразил генерал ехидно, – но этим дуракам надо долго учиться, прежде чем
они смогут справиться с моими запросами. Я уже посылал за каким-нибудь умным человеком,
который смог бы понять, как работают содержащиеся на корабле странные атомные устройства. Но
ответа я не получил.
– Такими людьми нельзя разбрасываться, генерал. Уж конечно в вашей обширной провинции
должен найтись человек, разбирающийся в атомной технике.
– Будь у меня хоть один, я заставил бы его починить хромающие, никуда не годные моторы
двух кораблей моего маленького флота. Целых два корабля из моей скудной десятки могут не
выдержать большого сражения из-за недостаточного запаса мощности. Пятая часть моих сил обречена
работать в качестве похоронной команды, укрепляя тыловые позиции.
Секретарь опять небрежно взмахнул пальцами.
– В этом отношении ваше положение не уникально, генерал. У Императора те же проблемы.
Генерал отшвырнул свою измятую, так и не зажженную сигарету, закурил другую и пожал
плечами.
– Что ж, без высококлассных техников я, пожалуй, и смог бы обойтись. Но я бы мог добиться
большего успеха с моим пленным, будь мой Психозонд в порядке.
Брови секретаря приподнялись.
– У вас есть Зонд?
– Старый. Эта рухлядь подвела меня как раз тогда, когда я в ней нуждался. Я подключил Зонд,
пока пленный спал, но толку не добился. Вот и все с Зондом. Я проверял его на своих людях и
получал совершенно правильную реакцию, но среди всего моего штата техников ни одна душа не
может объяснить мне, почему на пленном Зонд не срабатывает. Дуцем Барр, который в некотором
смысле теоретик, хотя и не механик, говорит, что Зонд может не влиять на психику пленного, потому
что тот с детства находился под воздействием чуждой среды и нейростимуляторов. Ничего не
понимаю. Но пленный все же может пригодиться. В этой надежде я пощадил его.
Бродриг оперся на свой жезл.
– Я постараюсь найти специалиста в столице. Между прочим, что насчет этого второго
человека, которого вы только что упомянули, этого сивеннца? Вашей благосклонностью пользуется
слишком много врагов.
– Он знает моих противников. Его я также держу в надежде на будущие советы и пользу,
которую он сможет принести.
– Но он же сивеннец, сын репрессированного мятежника.
– Он стар и бессилен, а его семья служит залогом верности.
– Понятно. И все же я полагаю, что мне самому надо поговорить с этим торговцем.
– Конечно.
– Одному, – холодно, с нажимом добавил секретарь.
– Конечно, – льстиво повторил Риоз. – Как верноподданный Императора, я принимаю его
личного представителя в качестве своего начальства. Однако поскольку торговец находится на
постоянной базе, вам придется оставить передовую в ответственное время.
– Да? В каком же это смысле?
– Ответственное в том смысле, что сегодня Охват завершен. Ответственное в том смысле, что в
эту неделю Двадцатый Пограничный Флот двинется вглубь, к ядру сопротивляющихся сил, -
улыбнувшись, Риоз отвернулся.
Бродриг смутно почувствовал себя уязвленным.
7. Подкуп
Сержант Мори Лук был идеальным служакой. Он был родом с огромных аграрных планет в
Плеядах, где только армейская жизнь могла нарушить верность земле и однообразной тяжелой
работе. Его облик вполне отвечал его происхождению. В силу отсутствия воображения способный
выказывать бесстрашие при встрече с опасностью, он был достаточно силен и ловок, чтобы с ней
успешно справляться. Он немедленно исполнял приказания, сурово руководил подчиненными и без
памяти обожал своего генерала.
При всем этом он был жизнерадостным человеком. Если ему приходилось по долгу службы
убивать людей, он делал это без малейшего колебания, но также и без малейшей враждебности.
То, что сержант Лук, входя в дверь, давал о себе знать, подчеркивало его тактичность, ибо он,
