Устал рождаться и умирать - страница 285

Уже как дед и бабка, мой приятель с женой обиходили младенца. Очутившись на груди у бабки, он заплакал. Дед, глотая слёзы, накрыл тело Фэнхуан грязной простынёй. Её тело и лицо были будто прозрачны. Вся кровь вытекла.

Её прах, конечно же, похоронили на небезызвестной полоске земли, уже ставшей кладбищем, рядом с могилой Лань Кайфана.

Мой приятель с женой всю душу вкладывали, чтобы выходить этого Большеголового. При рождении у него обнаружился странный недуг: то и дело начиналось кровотечение, которое было не остановить. Врачи сказали, что это гемофилия, что она не лечится и останется у него до самой смерти. Тогда жена моего приятеля выдернула у себя волос, сожгла, размешала в молоке и дала ребёнку выпить, а также смочила места кровотечения. Но навсегда вылечить его не удалось, это было лишь временное избавление. Так жизнь этого ребёнка оказалась накрепко связанной с волосами жены моего приятеля. Будут они — будет жив и он, не будет — умрёт. Слава небу, волос у неё, сколько ни выдирай, становилось ещё больше, так что мы уже не переживали, что ребёнок умрёт в младенчестве.

С самого рождения он был не такой, как все. Тощенький, с невероятно большой головой, исключительно цепкой памятью и способностью талантливо излагать мысли. Мой приятель с женой хоть и смутно почувствовали, что этот ребёнок не из простых, но, поразмыслив, всё же решили дать ему фамилию Лань. А так как на свет он появился под бой часов, возвестивших о наступлении нового тысячелетия, имя ему нарекли Цяньсуй — Тысяча лет. Когда Лань Цяньсую исполнилось пять лет, он подозвал моего приятеля, устроился так, словно собирался читать вслух большой роман, и начал:

— История моя начинается в первый день первого месяца тысяча девятьсот пятидесятого года…

В июле-августе прошлого года[303] я за сорок три дня написал роман «Устал рождаться и умирать». По сообщениям средств массовой информации, за эти сорок три дня я написал пятьсот пятьдесят тысяч иероглифов, но это неверно. Если быть точным, за это время я написал четыреста тридцать тысяч иероглифов (подсчёт по рукописи), в книге получилось четыреста девяносто тысяч. Не сказать, чтобы медленно, — довольно быстро писал. Критики считают, что когда писатель стремится как можно скорее добиться успеха, он делает всё кое-как, и то, что я пишу так быстро, у них — тяжкий грех. На это могу сказать, что, хоть роман написан за сорок три дня, готовился я к нему сорок три года. Ещё в шестидесятые годы прошлого столетия прототип главного героя романа — этот упрямо не желающий меняться единоличник — толкал свою скрипучую тележку с деревянными колёсами туда-сюда мимо нашей школы. Что удивительного в этих сорока трёх днях? Но здесь я не об этом. Я о том, почему роман написан так быстро.

Ну так и почему же? Потому что я отказался от компьютера и снова взял в руки кисть. Мягкую кисть, которая по своим свойствам стоит между обычной кистью и авторучкой. Она более гибкая, чем авторучка, и избавляет от досадной необходимости по ходу дела промокать тушь. Иероглифы получаются энергичные, словно написанные авторучкой, и элегантные, как при письме кистью. Каждая такая кисть стоит пять юаней, её хватает на восемь с лишним тысяч иероглифов. На роман «Устал рождаться и умирать» ушло пятьдесят штук. Куда дешевле, чем компьютер.

Не могу сказать, что в компьютере ничего хорошего: он принёс нам множество удобств. Компьютер сделал реальным то, что и во сне не снилось, изменил всю нашу жизнь. Первый компьютер я купил себе в тысяча девятьсот девяносто пятом году, но стал учиться пользоваться им только в девяносто шестом. Долго сомневался, что вообще когда-нибудь освою его, но в конце концов научился писать с его помощью. На первом компьютере я написал лишь несколько повестей, он вышел из строя, и я приобрёл другой. Это было весной тысяча девятьсот девяносто девятого; пятнадцатидюймовый жидкокристаллический дисплей, пентиум три, за него спрашивали двадцать восемь с лишним тысяч юаней, но с помощью приятеля я получил скидку и заплатил двадцать три с лишним тысячи. Я тогда хвастался: мол, уровень мой как пользователя невысокий, а стоимость компьютера высока. Прошло немного времени, и я купил ещё один, ноутбук «тошиба». А когда принимал участие в мероприятии группы Леново, они тоже подарили мне компьютер. Так что на компьютере я писал прозу — «Сандаловая казнь», «Сорок одна пушка», «Забег на длинную дистанцию тридцать лет назад», «Пальцевые наручники» и другие вещи, пьесы — «Прощай, моя наложница», «Наш Цзин Кэ» и другие, а также немало различных эссе. По компьютеру я получал и отправлял электронные письма без счёта, узнал множество известий и новостей. Писать кистью уже отвык, но всегда надеялся, что придёт день и я напишу что-нибудь ею.