— Ну, старик, ты даёшь! Ха-ха-ха!
— А что такое я дал-то? — не сразу врубился я.
— Ничего себе! У всей страны ты на устах, а ты…
— Какая страна? Что ты мелешь? О чём речь всё-таки?!
— Да ладно тебе! Кончай придуриваться, вроде ты не в курсе. Аж в трёх центральных газетах отметился! Да еще почти одновременно! И когда ты только всё успеваешь?!
— В каких газетах, — я упорно не понимал, о чём он. — Действительно, мой рассказик напечатан в «Литературке», на 16-й странице, это я увидел, хотя и с опозданием. Спасибо! А ещё-то что?
— Ха! Если б только в «Литературке»! А за три дня до неё — в «Неделе»! А вчера еще «Комсомолка»… И везде — Крошин, Крошин, Крошин… С ума сойти!
— Какая еще «Комсомолка»? А там-то что? Я туда ж ничего не давал. Да и в «Неделе» не должно быть…
— Как это — не должно быть? Сами они, что ли, рассказ за тебя придумали? Кстати, в «Неделе»-то раньше всех напечатали тебя. Еще до «Литгазеты». Я ж её выписываю, могу показать тебе, если правда не видел, обрадовать. А вот в «Комсомолке» — чушь какая-то за подписью «В. Черняк». Ты его знаешь?
— Понятия не имею, кто это такой… Ты, что, и «Комсомолку» выписываешь? Дашь посмотреть?
— Конечно, дам. Приезжай!
Дела-а… Взял такси, приехал к нему. Вижу: в «Неделе» № 29, 1980 — Григорий Крошин «Иванов, Петров, Сидоров и Шавло»… В «Литературке» № 30, 1980, на 16-й странице — Григорий Крошин «О болельщиках»… Тот же самый рассказ под разными заголовками… И наконец, в «Комсомольской правде» за 17 августа 1980 г., на последней странице, под ехидной рубрикой «Ну и ну!» реплика некоего В. Черняка «Кошкин, Мошкин и…» — о «плодовитом авторе» Григории Крошине, который напечатал один и тот же рассказ одновременно в двух газетах, изменив лишь заголовок!..
Действительно, скандал… Что же делать? Первое же, что пришло в голову в этой ситуации, — встретиться с Резниковым и посмотреть ему в глаза: как он, забраковав рассказ и посоветовав отнести его в другую редакцию, вдруг, ничего не сказав автору, поменял свое решение, тем самым подставив его, то есть меня? Я поехал в «Неделю». Задаю Виталию эти вопросы и слышу:
— Старик, а что такого-то? — улыбается, — Ну, опубликовали тебя в двух местах, радоваться надо.
— Это такой у тебя юмор, что ли? — не понимаю я. — Ты что, не понимаешь, что произошло? Как я буду все это объяснять в «Клубе»?
— Гриша, что объяснять-то? Прямо уж такая трагедия? Да они и не заметят.
— Еще как заметят. Не они, так им подскажут. А ты не можешь им позвонить, в свой бывший «Клуб», и сказать всё как есть? Что я-то здесь действительно ни при чём, что это твоя накладка?
— Старик, не бери в голову. Ладно, уладим это. Привет.
Привет… Назавтра с «приветом» прихожу в «Литгазету», на 5-й этаж, в «Клуб»:
— Резников вам не звонил?
— А с чего это вдруг? — Вроде не понимает о чем речь Владимир Волин. — Гриш, тебя, кстати, Веселовский просил зайти к нему. Он сейчас у себя, зайди.
Открываю дверь в кабинет напротив.
— А-а, Гриша, заходи, садись, — показывает на стул Виктор Васильевич. — тут, понимаешь, такое дело…
— Знаю я всё. Подвёл я вас. Но, честно говоря, не совсем я… Сдуру не забрал первый экземпляр рассказа из «Недели», когда там отказали, но мне ж там сказали…
— Да брось, Гриш. Я всё знаю. Это наверняка Резников учудил…
— Он вам звонил?
— Да нет. Я сам догадался, что это не ты.
— Ну, слава богу, — вроде отлегло у меня.
— Нет, старик, к сожалению, не всё слава богу у нас… «Комсомолка» нам наложила… Даже до ЦК дошло. Сейчас туда Поройкова вызвали на ковёр.
— Поройкова? — Вспоминаю: Поройков Юрий Дмитриевич — тогдашний заместитель главного редактора «ЛГ», курировавший на тот момент отдел юмора. То есть непосредственный начальник Веселовского. — Прямо в ЦК?! По такому пустяку?..
— Не скажи. У них давно зуб растёт на наш юмор… В общем, так, старик: напиши покаянное письмо нам в «Клуб ДС», а мы накажем нашего автора. Отлучим со страницы на год… Ну, уж извини, Гриша. Не навсегда же. Иначе не выкрутимся. Давай, сочиняй письмо и приноси. Только в темпе, идёт?
— Идёт…
Делать нечего, сочинил покаяние. И уже в следующем номере читаю эту нетленку:
