Далёкий уже 1965-й, апрель.
Я на тот момент — молодой специалист, инженер отдела плотин самого главного в СССР — как тогда говорили, головного в области сооружения гидроэлектростанций — проектно-исследовательского института Гидропроект имени С. Я. Жука. И, ясно, очень престижного для специалиста той профессии, которой меня выучили за пять лет в МИСИ. В то время мы занимались важнейшим для страны делом — проектированием уникальной бетонной арочной плотины ГЭС на реке Ингури в Грузии. Большая честь для меня, молодого специалиста в скромной должности инженера в солиднейшем отделе плотин, состоявшем из шести десятков опытных специалистов-гидротехников.
Правда, молодой специалист, недавний выпускник МИСИ, тогда этой огромной чести оценил как-то еще не вполне. Ну, работа и работа, ничего особенного.
Его, то есть меня, уже всё больше тянуло в несколько иную сторону: нравилось писать фельетоны и юморески и — печататься, печататься, печататься… И уже, надо признать, были на эти растущие и непонятно откуда взявшиеся амбиции, хотя и зыбкие, но всё же вполне вроде осязаемые основания. Начиная с примерно 60-х годов прошлого века время от времени в самой для меня доступной газете (доступной скорее чисто географически: я проживал тогда согласно прописке в двух трамвайных остановка от Чистых прудов, где находилась редакция) — «Московском комсомольце» стали появляться мои робкие фельетонные упражнения, всё чаще поощряемые редакционными «зубрами» (подробнее см. здесь же очерк «Газета — ВО!»).
Надо сказать, к тому времени, я постепенно стал приобщаться к алкаемому кругу молодых московских юмористов и сатириков. Бывал на разных тусовках, где солировали уже вполне знаменитые в то время Арканов и Горин, Камов и Успенский, Славкин и Розовский, а также мои однокашники и хорошие знакомцы Аркаша Хайт и Саня Курляндский, как раз и введшие меня «по блату» в эту компанию. Но… в круг-то я этот заманчивый вроде вошёл, однако пока ничем особо примечательным не был замечен, помимо нескольких нечастых фельетонов в упомянутом «Московском комсомольце» да пары-тройки юморесок на радио в «Добром утре».
А мечталось-то о большем. Например, как-нибудь попасть в катаевскую «Юность», гремевшую тогда шумными, а иногда и вполне скандальными публикациями Аксёнова и Гладилина, Евтушенко и Вознесенского, а также свежими, непривычно острыми и смешными сочинениями Арканова, Горина, Розовского в юмористическом разделе «Пылесос»…
У меня к тому времени уже было написано несколько рассказиков, как я считал, в жанре сатиры и юмора. Но для газеты, которая меня печатала, они, конечно, не подходили, там ждали от меня «острые» тексты на злободневную, в основном студенческую тематику, соответствующую строгим планам редакции.
И вот в один из дождливых апрельских дней, взяв отгул на работе, я набрался наглости и отправился со своими сочинениями на улицу Воровского (сегодня это Поварская), где через дорогу от тогдашнего Дома кино (сегодня это Театр киноактера) располагалась редакция журнала «Юность».
День был совершенно будний, время вполне рабочее, в редакции должны работать. Открываю дверь с табличкой «Журнал Юность». Иду по пустому полутемному коридору, упираюсь в дверь, на которой прикноплена бумажка: «ПЫЛЕСОС». То, что надо!
Тихонько стучу (не знаю, как у них принято). Нет ответа. Слгка толкаю дверь, просовываюсь:
— Можно? Здрасте…
Тут замечаю: спиной ко мне сидит кто-то, за столом, что-то пишет. Видимо, сотрудник. Повернулся:
— А-а, здравствуйте. Заходите. Так тихо вошли, я и не услышал. Слушаю.
Я обалдел: на меня смотрел сам… Арканов! Живой. Аркадий Арканов. Надо же! Прямо вылитый. Как в телевизоре. И такой же мрачный…
