— Ты не можешь себе представить, как приятно встретиться со стаей дельфинов, когда плывешь в одиночку! Иногда они плыли так близко от яхты, что я мог почти касаться их. Удивительно, до чего веселы и бесстрашны дельфины — как будто они знают все и обо всем и как будто это знание доставляет им огромное удовольствие…
Кенда в ответ только чуть улыбнулась, но ее голубые глаза и сердце оставались холодными.
Джон подошел и сел рядом с ней.
— Хочешь, я научу тебя управлять парусами? — спросил он, сделав очевидное усилие над собой, чтобы это прозвучало непринужденно.
— Да, — охотно ответила Кенда, — я бы хотела научиться этому! Может быть, когда-нибудь у меня будет своя яхта и я отправлюсь искать свой ускользающий мираж. Джон сжал ее руку.
— Вот отчалим от Апиа — и я стану учить тебя.
— Обещаешь?
— Да, и когда я кому-нибудь что-нибудь обещаю, мисс, я всегда выполняю свои обязательства.
— На это я и рассчитываю. Какой бы плохой ученицей я ни была или как бы медленно ни осваивала мореходное дело, ты обещал — и не отступишься от меня, правда?
— Да, я обязательно займусь этим! — уверенно сказал Джон.
За несколько миль до Апиа пришлось опять изменить курс: из подслушанного по радио разговора между двумя британскими сторожевыми судами им стало известно, что яхту "Бьюти" видели идущей по направлению к Западному Самоа. Один из радистов спросил другого, та ли это яхта, на которой плывет "ундина", обнаруженная на одном из островов Фиджи. Когда радист другого корабля ответил утвердительно, Джон немедленно изменил курс и снова направил яхту в открытый океан. Он и так сомневался, сумеет ли пройти таможню, а теперь, после того как подслушал болтовню береговой охраны, почувствовал, что это просто невозможно будет сделать.
Их волновал запас пресной воды. Пока Кенда проводила инвентаризацию запасов провизии, он измерил уровень воды в баке. В нем осталось двадцать восемь галлонов из пятидесяти. Вынув карандаш, Джон подсчитал.
— Это можно будет растянуть почти на шесть недель. — Он посмотрел на Кенду, которая считала банки с консервами.
— Здесь пятьдесят одна банка, — сказала она. — По два килограмма бобов и риса, полмешка апельсинов, десять яблок, почти полная корзина батата. — Она посмотрела на деревянную корзину, полную фруктов и орехов с острова. — И это, — она указала на нее, — плюс достаточно кофе, чая, порошкового молока, муки и сахара.
Джон был доволен.
— Этого должно хватить. Мы сможем достать рыболовные снасти и заняться рыбалкой, чтобы обеспечить себя протеином. В холодильнике почти две дюжины яиц, масло и хлеб, — он засмеялся. — Мы рискуем даже набрать вес!
Кенда уселась на палубу.
— А как насчет полипов? По-моему, ты говорил, что надо очистить от них днище.
— Да, займусь этим через денек. Можем бросить якорь у какого-нибудь отдаленного острова, я надену водолазное снаряжение и позабочусь об этом "саде" на днище яхты.
— Смогу ли я чем-нибудь помочь тебе?
— Думаю, что нет: ты будешь слишком хорошей приманкой для акул. Им, скорее всего, не придется по вкусу такой отпетый негодяй, как я.
Ее глаза широко раскрылись.
— Ты же не полезешь в воду, там будут акулы?!
— Нет, если я буду знать об этом, они, как и всякие людоеды, любят подкрадываться незаметно.
— Почему бы тебе не оставить днище таким, как есть? Чем ему повредят эти существа? Пусть путешествуют вместе с нами!
— Если они сильно разрастутся, то будут очень влиять на маневренность и осадку яхты.
Через несколько дней, стоя на палубе, Кенда чувствовала и душевный подъем и благоговейный ужас. С той поры как Джон начал учить ее управлять яхтой, их отношения внезапно изменились: он — учитель, она — ученица. Он даже стал редко прикасаться к ней, как будто любой физический контакт противоречил правилам вождения яхты. Они неправдоподобно хорошо уживались, и, обучая ее, он был сама терпимость: лишь несколько сердитых слов сорвались однажды с его языка.
Джон подошел и сел рядом с ней, тихо барабаня пальцами по поручням.
— Ты сверила курс? — сухо спросил он.
— Да, — сказала Кенда, — и выяснила, сколько миль мы прошли. Сто двадцать шесть.
