Врачи, кстати, даже попросили дать подписку о добровольном отказе от лечения. Тогда было все равно. Существование не имело смысла. На смену энтузиазму пришла усталость – надоело искать, верить, предвкушать, мечтать и надеяться на счастливый случай. Если бы знать, что он все же настанет. Надо было верить, что эта дурочка попадется-таки в сети и не относиться попустительски к собственному здоровью. Потом переигрывать что-либо уже было поздно, любое промедление, любое пребывание на лечении грозило сорвать весь план. Иногда приходилось пить таблетки, чтобы окончательно не загнуться, но нерегулярно, только чтобы немного снять приступы, которые приходили все чаще и чаще. Да уже можно и умереть. Дело почти доведено до конца. И если бы не это, силы давно бы ушли. Но мысль, что теперь все должно осуществиться, давала сильнейший заряд. И жизнь пока держалась на этом заряде, как на батарейке.
Москва. 1945 год
Зоя шла в школу волнуясь. Как-то нехорошо они с девочками вчера попрощались. А может, так и надо. У нее ведь никогда не было подруг, и гости к ней не приходили. Нет, конечно, у мамы и папы бывали гости, но чтобы Зоины собственные... Интересно, как ее встретят теперь, после того как побывали у нее дома, познакомились с Полиной, с куклами? Кате точно понравилась Снежная королева. Может, ей ее подарить? Такие мысли проносились в Зоиной голове, она не подозревала: что имея эту Снежную королеву, квартиру, папу и Полину, она уже провинилась перед Катей и та ее ненавидит и завидует ей. Если б она знала, прокручивая в голове по дороге в школу свои наивные детские мысли, если б только могла представить, как Катя вчера злилась и обещала «показать Зое» что-то явно плохое, еще не оформленное в мыслях и словах, но поселившееся в душе, то не глядя отдала бы ей все свои богатства: кукол (только, пожалуй, Надю оставила бы), квартиру, и комнатку, и диванчик. Лишь бы Катя не расстраивалась, лишь бы можно было с ней дружить и жить в мире.
Зоя зашла в класс. Едва успела достать учебники и увидеть Катю, которая сидела, уткнувшись в книгу, как прозвенел звонок. Вари не было. Через полчаса стало понятно: что-то случилось и она может не прийти совсем. Это оказался хороший повод подойти к Кате на перемене.
– Здравствуй, Катя!
– Здравствуй! Как дела?
– Спасибо, все хорошо. – Фу-у-у... Ну вот, а я боялась... – Я хотела спросить, ты не знаешь, почему Варя не пришла?
– Не знаю, заболела, наверное. На улице стужа такая.
– Да, холодно. Может, ее навестить?
– А что, можно. Давай пройдемся?
– Да, да. Конечно. – Зоя была ошеломлена.
Катя взяла Зою под руку, и под удивленные взгляды девочек они стали бродить по коридору.
– Слушай, ты извини, что вчера мы так убежали. И не поели оладушков. Варька, наверное, расстроилась и от жадности заболела. – Чертики запрыгали в Катиных глазах. – Просто я маму не предупредила, а она у меня знаешь какая строгая.
– А как же мы тогда к Варе пойдем? – Зоя никогда не слышала, как Катя шутит. Ей было так хорошо!
– К Варьке можно.
Десять минут перемены пролетели незаметно, и, когда настала пора идти в класс, ей очень не хотелось. С нетерпением Зоя ждала следующей перемены, потом следующей, потом еще одной, и на всех они были вдвоем. После уроков Лена подошла к Зое, спросила, пойдут ли они вместе домой. Катя ответила, что им в другую сторону по делам. И Зоя послушно кивнула.
Ходьбы до Вариного дома было минут десять. Девочки зашли в темный вонючий подъезд.
– Подожди, держи портфель. – Катя стала расплетать косы. – Дай расческу, посмотрю. – Не забирая сумки, она порылась внутри и достала деревянный гребешок. Аккуратно расчесала волосы. Собрала сзади в хвост. – Я подержу, а ты бант мне завяжи. – Повернулась спиной к Зое, задев ее густым, будто составленным из золотистых шелковых нитей хвостом.
– А куда деть портфели?
– Давай. – И забрала только свой.
Зоя поставила портфель на грязную лестницу, разгладила атласную голубую ленту. Разноцветные ленты Кате подарил мамин хахаль. Впрочем, как и портфель, и разные другие мелочи, приятные девочкам.
– Ну, чего ты там копаешься? Сейчас пойдет кто-нибудь.
