Дверь распахнулась без стука. На пороге возникла все та же бледная служанка, презрительно скривила губы:
– Пойдем. Хозяин уже ждет.
Сделать шаг навстречу новой реальности оказалось гораздо сложнее, чем рассуждать о ней, – коленки предательски дрожали, сердце превратилось в кусок льда.
Служанка деловито вышагивала впереди, то и дело оглядывалась. Миновав довольно короткий коридор, мы оказались на парадной лестнице. В том, что она именно парадная, главная, я ни капли не сомневалась: огромная, ступени из белого мрамора, перила блестят золотом. Если постелить здесь красную дорожку, то без стеснения можно запускать всю звездно-голливудскую тусовку. Но это, как оказалось, цветочки.
Очутившись в просторном холле, я чуть не упала от восторга. Такой роскоши мог бы позавидовать любой олигарх. Пол, как и лестница, из белого, похоже, цельного мрамора. Потолок покрыт бесконечным узором из золотых завитков, его подпирают восемь белоснежных колонн. На стенах тоже золотые элементы, но они блекнут рядом с портретами в тяжелых, усыпанных драгоценными камнями рамах. В центре холла поразительной красоты фонтан. Здесь только музыки не хватает и неподвижных лакеев по углам.
– Чего встала? – прошипела служанка, но сделала это на порядок тише, чем раньше. Видимо, присутствие хозяина пыл усмиряет.
Я на мгновение зажмурилась, попыталась вообразить…
Здесь должен обитать высокий худощавый аристократ с синими глазами и великолепными манерами. Галантный и до чертиков благородный. Он не посмеет меня обидеть. Но даже если хозяин особняка настоящий урод – стерплю. Лучше быть рабыней в роскоши, чем той же рабыней, но уже в бараке.
И все-таки он должен, просто обязан быть красавцем! Иначе и быть не может.
– Чего встала, спрашиваю?!
Служанка схватила за руку и с силой, не свойственной нормальным девушкам, проволокла меня несколько метров. Отпустила, когда мы уперлись в тяжелую резную дверь. Она толкнула дверь без особого почтения, скомандовала:
– Заходи.
Мысленно перекрестившись, я перешагнула порог и онемела.
Небольшой уютный кабинет выполнен в лучших традициях английской классики: светлые стены, массивные шкафы темного дерева, до отказа забитые книгами, камин, закрытый витиеватой кованой решеткой. На каминной полке часы, несколько статуэток искусной работы. Письменный стол – просто шедевр эстетики, рядом – узкий диванчик. Окна закрыты тяжелыми темно-бордовыми гардинами, свет дают несколько тусклых ламп, спрятанных за старинными плафонами.
И посреди этого музея стоял лысый, обрюзглый мужик в отвратительном сером камзоле и смотрел на меня с такой ухмылкой, что впору лезть в петлю. Под взглядом масленых глазок моя уверенность отступила.
Эльф протянул руку, сказал с хрипотцой:
– Иди ко мне, деточка.
Замерла. Ноги будто приклеились к полу. Не видела, но почувствовала, как захлопнулась дверь кабинета. Послышался отвратительный лязг – снаружи повернули ключ, перекрыли единственный путь к бегству.
Хозяина моя нерешительность не обрадовала: брови сошлись на переносице, взгляд утратил маслянистость, стал злобным.
– Иди сюда, – прошипел он.
Только без паники! Без паники!!! Это всего лишь жирный, богатый эльф, ничего больше! Нужно попробовать завязать беседу, расположить к себе, вызвать симпатию. Может быть, разговор отсрочит более близкое знакомство.
– Здравствуйте, – пискнула я. – У вас очень красивый дом.
– Иди сюда!
Ясно. Беседовать толстяк не собирается. Конечно, я ведь рабыня, мебель. Нужно подчиниться, просто выполнять его желания.
Я проковыляла несколько шагов, когда расстояние стало критически опасным – снова встала. Новых приказов не последовало: эльф с несвойственной толстякам прытью подскочил, ухватил за руку и поволок к пугающей громадине дивана.
Никаких комплиментов, никаких прелюдий, только потные объятия и зловонное дыхание. Я в мановение ока очутилась на злополучном диване, сверху навалилась тяжелая туша. Это оказалось куда противнее, чем предполагала. К горлу подкатила тошнота, я напрочь забыла об угрозе переселения в барак, обо все забыла! Выпалила:
– Нет!
Но эльф не услышал, вернее, не пожелал услышать.
