— Отдай мой медальон Лендерту, — сказала она. — Пусть хранится у него.
— Зачем? Я люблю этот медальон и хочу, чтобы он остался у меня. Он напоминает мне о тебе.
— У тебя его отнимут. Лендерт сбережёт его.
— Мне страшно, — прошептал Конрад. — Зачем в мою комнату принесли полынь?
— Чтобы защитить тебя от колдовства.
Мальчик поёжился.
— Помоги мне, ведь ты можешь спасти меня!
— Я могу дать тебе совет. Тебя ожидает беда. Будь смел и решителен. Ты сильнее своего отца, сильнее его капеллана. Среди всех, кого ты знаешь в своём мире, тебе нет равных. Ты часть моего духа.
Конрад сидел, зажмурившись, почти не дыша. Тихо подошедшему Лендерту показалось, будто он дремлет над книгой. Бывший наёмник усмехнулся. Разве это подходящее занятие для мальчишки — часами перелистывать пыльные страницы? В возрасте Конрада Лендерт не мог и четверти часа просидеть спокойно. Да и сейчас, в старости, он предпочёл бы вздремнуть после обеда, чем портить себе пищеварение изучением Библии.
Услышав шаги, Конрад обернулся. Тень страха, мелькнувшая в его глазах, исчезла, они засияли. Он поднял упавшую книгу и подвинулся, приглашая Лендерта сесть рядом. Старик неуклюже присел на край низкой скамьи.
— Я украл твой нож, — с безмятежной улыбкой сообщил Конрад.
— Какой нож?
Мальчик вынул из-за пазухи узкий складной ножик. Лендерт удивлённо пригляделся.
— А, этот. Я и забыл о нём. Если он вам нравится, оставьте его себе. На охоте это бесполезная игрушка.
— Я так и подумал. Ты ведь не сердишься на меня за то, что я взял его без спроса?
— Сержусь, очень сержусь, — старик нахмурил седые брови и принял суровый вид.
— Прости меня, — Конрад прильнул к его плечу и обеими руками взял его за руку. Лендерт почувствовал, как в ладонь ему лёг небольшой плоский предмет.
— Спрячь это и никому не показывай, — тихо произнёс Конрад.
Лендерт зажал вещицу в ладони, сообразив, что это медальон.
— Красивая кувшинка, — сказал наследник Норденфельда. — Глупая Лизи лает на неё. Как ты думаешь, цветы вянут от собачьего лая?
Глава 3
Человек, живущий в Праге
За ужином Конрад украдкой посматривал на отца, пытаясь угадать, знает ли тот о его беседах с матерью и о духах-защитниках. Что, если кто-то из слуг видел огоньки? Мальчик смертельно боялся Герхарда, вдруг ставшего безмерно чужим ему. Боялся страшного наказания. Что сделает с ним отец? Конрад не связывал смерть брата со своими тайными защитниками, но теперь думал о них с содроганием. Они служили ему, но действовали сами по себе. Был ли он их повелителем или пользовался их силой, не имея власти над ними?.. Он никому не мог рассказать о своём страхе. Неторопливые шаги слуг, разносящих блюда, постукивание столовых приборов, потрескивание оплывающих свечей — все эти звуки реального мира отдалились и утратили отчётливость. Конрад не замечал их. Он ел, не чувствуя вкуса пищи. Отец о чём-то спрашивал его, и он отвечал, слыша себя будто со стороны.
После ужина Герхард, как обычно, поручил его заботам учителя — сухопарого пожилого нормандца по имени Жан Майен. У себя на родине этот человек был фанатичным католиком. Он покинул Францию, крайне обиженный на Людовика XIV за его слишком терпимое отношение к гугенотам. По мнению Майена, их следовало уничтожить всех до единого, не щадя и грудных детей.
В Норденфельде гугенотов не было, поэтому все силы своей суровой души нормандец обратил на то, чтобы воспитать Бертрана и Конрада в страхе Божьем. Он научил мальчиков чтению, письму и счёту. Этим их приобщение к светским наукам ограничилось, зато священное писание они знали почти наизусть.
Туповатому Бертрану учёба давалась тяжело, но Конрад удивлял своего наставника великолепной памятью и любознательностью. Прожив пять лет в Германии и Богемии, Майен говорил по-немецки с безобразным акцентом. Бертран смеялся над ним. Конрад слушал учителя серьёзно, искренне стараясь понять его.
Смерть Бертрана Майен воспринял, как торжество высшей справедливости, и сокрушался лишь о том, что теперь его любимый ученик не сможет посвятить себя служению Богу. Конрад был бы хорошим монахом и, возможно, со временем стал бы настоятелем монастыря…
