Азам «замолчал». Молчал и нахохлившийся на скале ворон. Только много времени спустя Ратмир короткой мыслью словно бы подвел черту под «разговором»:
«Значит, стаи южных ирбисов больше нет!»
«Нас осталось десятка полтора, – мысль Азама была вялой, безразличной, из нее ушла даже ненависть. – Но мы больше не собираемся в стаю, мы охотимся поодиночке. Так мы меньше привлекаем внимания извергов, так нам проще выживать».
«А вы выяснили, что это за оружие появилось у извергов?»
Задавая вопрос, Ратмир знал, что вряд ли получит на него вразумительный ответ, так оно и оказалось. Мысль ирбиса осталась такой же вялой:
«Не знаю… Какой-то светлый металл, они делают из него клинки и наконечники для стрел и копий… Он… убивает нас-зверей, он… растворяет наши тела, так что не остается даже костей… он… пахнет… противно…»
Ирбис замолчал, и на этот раз совсем. Впрочем, Ворон больше не пытался спрашивать его о чем либо, вопросов к ирбису у трижды посвященного не осталось. Ратмир понял, что здесь он больше ничего не узнает – просто потому, что спрашивать было некого!
Когда звезды в светлеющем небе погасли, а само небо вылиняло до светло-голубого, ворон снялся со скалы и лениво взмахивая крыльями двинулся к северу, прочь от начинающей золотиться вершины Эльруса.
Ингвар, вожак стаи западных лис готовился к торжественному пиру. За совсем короткий срок – всего каких-то двенадцать дней, он давал второй пир в честь приезда в стаю члена Совета посвященных, трижды посвященного волхва. Надо сказать, что трижды посвященный Ратмир из стаи восточных волков, прибывший рассматривать его жалобу на соседей, глубоко разочаровал князя, если не сказать – оскорбил! Уехал на спорные территории, вроде бы, для того, чтобы расследовать пропажу сородичей западных лис, взяв только проводника, и не вернулся в Верну, не сообщил ему, князю, подавшему жалобу в Совет, об итогах своего расследования!! Это было верхом пренебрежения, это было настолько недопустимым в отношениях Совета и вожаков стай, что… Что Ингвар собирался обратиться с протестом к самому Вершителю! Но в этот момент именно от Вершителя пришло сообщение о том, что Ратмир на ничейных территориях нашел нечто такое, что в Верну срочно направляется полномочный представитель Совета, один из старейших его членов, трижды посвященный Остин!
Именно в этот момент Ингвару вдруг пришло в голову, а, может быть, кто-то ему подсказал эту мысль, что он сам отчасти виноват в столь вызывающем поведении Ратмира, надо согласиться, что пир, данный вожаком в честь его приезда в стаю, по сути дела, пиром не был – так, рядовая вечерушка! Трижды посвященный вполне имел право оскорбиться и повести себя соответственно. Вторую такую ошибку вожак стаи западных лис сделать не мог, ссориться с Советом, давать Совету повод быть недовольным он не хотел! Ради этого он готов был вспомнить старинный обычай общего пира всей стаи, казавшийся давно забытым!
Пир, которым чествовали трижды посвященного Остина, должен был затмить все торжества, которые когда-либо давались в княжеском дворце Верны, и готовились к нему со всей тщательностью!
Большой зал дворца был роскошно украшен, столы, расставленные в нем, должны были принять всех воинов стаи и всех полуизвергов, которые хоть чем-то отличились перед стаей. Высокий гость должен был увидеть стаю западных лис во всем ее блеске.
Представитель Совета прибыл в возке, и его сопровождала довольно большая свита – человек шестнадцать, десять из которых явно были опытными воинами. Встречал его в предместье Верны все тот же маршал Варат, но почетный эскорт был увеличен князем в несколько раз.
Вечером того же дня с верхнего балкона княжеского дворца двенадцать трубачей возвестили о начале княжеского пира. Трижды посвященный Остин явился на пир в сопровождении трех учеников, что так же было сделано впервые с того момента, как князь Ингвар получил власть, и являлось признанием исключительности гостя стаи, в честь которого давался пир. Торжественный обмен тостами прошел достаточно быстро, затем в зале заиграла негромкая музыка, а над столом повис гомон разговора, звон столовых приборов, смех.
