– Я попробую… – Пообещал Ричин, но уверенности в его голосе не было.
– Попробуй! – Кивнул Вотша и, обойдя паренька, двинулся по улице в сторону центра города.
Он долго гулял по Ласту. Город, оставаясь в пределах старых стен, вырос вверх, большинство домов, особенно в центре, были надстроены на два, а то и три, этажа, появилось много новых лавок, меняльных и ссудных контор. А вот мастерских стало совсем немного, словно деньги, текшие в город, выдавили мастеровых к окраинам, а то и за стены вольного торгового Ласта.
Возвращался на постоялый двор Вотша уже в сумерках. Шел он, не торопясь, и раза два-три ему показалось, что следом за ним крадутся какие-то смутные тени, но поймать их взглядом ему не удалось ни разу. Едва он вошел в холл постоялого двора, как хозяин оказался рядом с ним и, поклонившись гораздо ниже, чем он это делал днем, осведомился:
– Уважаемый будет ужинать?.. У нас есть холодное мясо, тушеные овощи и замечательный сидр!
– А сидр откуда?.. – Переспросил Вотша.
– С Юга, уважаемый, с Юга! Великолепный букет, с добавкой мятного эликсира!
– Ужинать я, пожалуй, не буду, а вот кувшинчик сидра с собой в комнату возьму! – решил Вотша.
Кувшинчик, и весьма приличный, был тут же налит, и хозяин хотел, было, послать с ним Ричина, снова отиравшегося у стойки, но Вотша отказался от услуг слуги, и забрал кувшин сам.
Подойдя к своей комнате, он поставил кувшин на пол, отпер дверь и вошел. В тусклом свете небольшой масляной лампы, горевшей на стене около двери, комната казалась пустой, но Вотша сразу заметил, что штора, прикрывавшая туалетную нишу, была чуть сдвинута. Он оставил свой посох в углу у двери и прошел к выходившему в сад окну, под которым располагался небольшой столик и два низких кресла. Поставив на столик кувшин с сидром, Вотша взял подсвечник с уже вставленной свечой и направился назад, к двери. Он запер входную дверь и зажег от лампы свечу, затем снова вернулся к окну и, встав рядом с креслом, негромко произнес:
– А теперь выходи.
Пару секунд ничего не происходила, а затем штора чуть сдвинулась, и из-за нее донесся тихий, надтреснутый голос:
– Похоже, ты действительно дикарь, которого я когда-то спас…
– Выходи, и поговорим! – Повторил Вотша.
Штора сдвинулась еще чуть-чуть, и в полумраке комнаты показался невысокий, худощавый изверг в темной неброской одежде. Когда он подошел ближе к свету, Вотша сразу же узнал это узкое, худое, бледное лицо с тонкими, бескровными губами, длинным, чуть горбатым носом. Только теперь его правую щеку от середины носа до нижней части правой скулы пересекал кривой, толстый рубец – шрам от удара тупым ножом или… когтем! Волосы Выжиги по-прежнему обрамляли его лицо растрепанной копной, но копна эта стала совершенно белой, да в глазах его не было прежней смешинки – они казались круглыми, темными, бездонными колодцами, в которых не было света!
– Ну, здравствуй, дикарь Бамбарей! – Кривя губы в вялой улыбке, проговорил Выжига. – Давненько мы не видались… С чем пожаловал?
– Присаживайся!.. – Кивнул Вотша на пустое кресло. – Выпьем кисленького, и я все тебе расскажу.
Выжига осторожно, не скрипнув ни одной пружиной, опустился в предложенное креслице. Вотша наполнил два стакана и приподнял свой:
– Рад тебя видеть.
Выжига молча поднял свой стакан, дождался, когда Вотша отопьет из своего, и только после этого сделал несколько глотков.
Вотша поставил на стол полупустой стакан и снова посмотрел на Выжигу долгим взглядом.
– Ты здорово изменился… – С оттенком грусти проговорил он. – А ведь тебе, наверное, и двадцати пяти нет.
– Нет… – Согласился Выжига. – Хотя сколько мне лет, я точно и не знаю. Только изверг у нас живет милостями многоликих, а меня многоликие милуют! – И снова губы Выжиги искривились в горькой усмешке. – Так милуют, что тому, кто укажет, где меня можно найти обещано сорок монет вольного города Ласта!
– За что же тебя так высоко оценили?.. – В вопросе Вотши не было насмешки, зато Выжига снова усмехнулся:
– За то, что я убил многоликого!
– Вот как?.. – Спокойно, без всякого удивления спросил Вотша. – И как же это случилось?
