— Как ты думаешь, Нелл, почему вы с ней так похожи? — задумчиво спросила Ханна.
Ей тоже было как‑то не по себе от этого поразительного сходства знатной леди и простой работницы, ее подруги. Колдовство какое‑то!
Девушки взялись за руки и пошли прочь от витрины с фотографиями.
— Вот было бы здорово, если бы за стеклом висела твоя фотография, Нелл! Представляешь, парни покупали бы твой портрет!
— Какое счастье, что это не так! — возразила Ханне подруга, стараясь говорить как можно увереннее. — Не хочу, чтобы мое лицо оказалось в кармане у Дикки Джексона.
Ханна звонко рассмеялась, но потом довольно грустно спросила:
— А правда, Нелл, неужели тебе никогда не хотелось узнать, каково это — куча денег и никаких забот?
Нелл не могла даже представить себе такое.
— У богатых свои печали, — задумчиво произнесла она, твердо веря в то, что у каждого человека есть сердце, а значит, есть печали.
— Ха! Мне бы их заботы, — хмыкнула Ханна и с притворным беспокойством промурлыкала: — Ах, милорд, какую диадему мне сегодня надеть — бриллиантовую или изумрудную? А какое платье — шелковое или атласное? — И, похлопав длинными ресницами, сделала манерный реверанс. — О, вы хотите дать мне еще денег? Но что же я буду с ними делать?
Нелл ничего не ответила, все еще продолжая размышлять над своим ошеломительным сходством с молодой леди на фотографии.
— Ах, милорд, вы принесли в дом грязную болезнь от своих шлюх! — продолжала лицедействовать Ханна. — Как вам не стыдно!
Нелл нахмурилась:
— К чему думать о том, чего у тебя нет и никогда не будет? Так счастья не обретешь.
— Счастья? — усмехнулась Ханна. — Ну да, зато сейчас я счастлива, дальше некуда. Купила заношенные перчатки, которые какая‑то богатая леди отдала своей служанке, а та потом передарила их судомойке, которая снесла их к Бреннану.
Нелл на мгновение испытала шок — это было так не похоже на Ханну — такой взрыв эмоций. Впрочем, почему бы и нет? Конечно, у Ханны не было таких проблем, как у Нелл, но и ее будущее не сулило ни богатства, ни благополучия.
Тем временем на мощенные неровным булыжником улицы опускался густой туман. Все вокруг — и свет, и звуки — становилось глуше и тусклее. Влажная прохлада воздуха предвещала дождь. Где‑то в этом городе леди Кэтрин наслаждалась теплом и уютом, меж тем как в ненастной ночи две несчастные души не находили себе утешения и покоя.
Господи, спаси и помилуй нас, грешных!
Нелл накинула на голову платок и протянула подруге покрасневшую от холода руку.
— Если тебе не нужны эти перчатки, отдай их мне, я найду им применение.
Ханна молча смотрела на подругу. Наконец плотно сжатые губы разомкнулись, и она тихо проговорила:
— Извини, Нелли. Не знаю, что на меня нашло…
— Зато я знаю, — мягко откликнулась Нелл. — Я тоже думаю об этом, Ханна. Но глупо бесконечно размышлять о несправедливости судьбы. Слишком больно. Да и толку никакого.
Эта фотография показалась ей дурным знаком. Другая девушка с ее лицом забрала себе все хорошее, оставив Нелл ни с чем.
Нет, это все глупые суеверия, подумала Нелл и сказала:
— Постарайся думать о хорошем, Ханна.
Та глубоко вздохнула, и на ее лице вновь появилась улыбка.
— Ты права, Нелл! Идем скорее, милая, а то вокруг уже не воздух, а кисель какой‑то.
Она взяла ее под руку, и Нелл почувствовала как пальцы Ханны, противореча ее беспечной улыбке, судорожно вцепились в ее рукав. Нелл открыла было рот, чтобы утешить подругу, но тут же передумала. Несправедливость устройства окружающего их обеих мира тяжелым камнем лежала у нее на сердце и жгла изнутри. Нелл могла бы сказать об этом Ханне, но слишком хорошо понимала, что той нужно совсем другое. Ханне надо было услышать, что необходимо примириться с тем, чего нельзя изменить, иначе она просто погибнет.
Нелл уже видела, как это бывает. Прошлой осенью ее сводный брат Майкл был готов перевернуть весь мир ради справедливости. Он вступил в партию социалистов и помог им собрать на митинг больше тысячи человек. Они прошли маршем через весь Гайд‑парк, выкрикивая лозунги и требуя справедливости.
И что из всего этого вышло? Их разогнала полиция. Сломанные ребра и носы, несколько заметок в газетах — вот и все. Господа вернулись к прерванному чаепитию, а Майкл стал искать утешения в джине.
