– Конечно, он отличный человек. И именно из-за его генов я им в первую очередь и заинтересовалась.
– Он на тебя запал.
– Что? Нет. Ну может, немножко, если учесть, что он предложил сделать мне ребенка старомодным путем.
Данте устало потер лоб:
– Черт, прошу тебя, скажи, что ты отказалась!
– Разумеется, меня не интересуют такие отношения ни с одним мужчиной.
Облегчение оказалось столь сильным, что у Данте чуть звездочки перед глазами не закружились. При одной мысли, что Кардоза мог наложить свои грязные лапы на Харпер… Он судорожно сглотнул.
Будь на месте Харпер кто угодно другой, он спросил, не пытается ли она сказать, что предпочитает женщин. Но он же чувствовал, как она отреагировала на его собственные прикосновения.
Никаких сомнений быть не может. С ориентацией у нее все в порядке.
– Ты хотела сказать: ни с одним мужчиной, кроме меня.
– Нет, с тобой они меня тоже не интересуют. Неужели ты совсем меня не слушал?
«Слушал и не упустил ни единого слова».
– Ты заинтересована. Так заинтересована, что ничего не можешь с собой поделать.
Она прильнула к нему, когда он ее поцеловал, охотно ответила на его ласки, сплетая язык с его…
Еще как заинтересована. Только это ей настолько не нравится, что простой поцелуй побудил ее к целой волне маленьких признаний.
Беременна. Сложно было придумать что-нибудь такое, что сильнее сбило бы его настрой.
– А я и не знала, что твое эго успело так разрастись.
– Ври себе сколько хочешь, – усмехнулся Данте, – но даже не пытайся обманывать меня. Когда мои губы прижимались к твоим, я отлично уловил интерес.
От одного воспоминания о том поцелуе его сразу бросило в жар. И отвечала она так охотно и самозабвенно, что едва не выскочила из платья.
Сомнений быть не может, притяжение взаимно, независимо от того, нравится ей это или нет.
Харпер слегка покраснела:
– Это всего лишь гормоны.
– Точно, – усмехнулся Данте. – Как всегда, во всем виноваты гормоны, или ты уже позабыла все, чему тебя учили в колледже?
Харпер неожиданно села на диван, спрятала лицо в ладонях, а ее плечи задрожали. И от его плохого настроения разом не осталось ни следа, сменившись заботой о действительно важной для него женщине.
Устроившись рядом с ней на диване, он молча привлек ее к себе. Да и что было говорить? Он и так уже испортил грандиозное признание, к которому сам же и принудил, выгнав ее из зоны комфорта.
И к его удивлению, она не просто не попыталась отстраниться, но и расслабилась в его руках, и все вдруг стало почти нормальным. Ну а не реагировать на аромат ее волос он и так давно научился. Тем более сейчас, когда подруга так недвусмысленно просила его о дружеской поддержке.
– Извини, – шепнул он в рыжие волосы. – Просто не понимаю. Почему ребенок? Да еще через искусственное оплодотворение.
– Я же говорила, – выдохнула она ему в грудь. – Романтика – это не мое. Да и все эти химические реакции, что большинство принимают за любовь… И что им остается, когда химии приходит конец? Мой вариант гораздо проще.
Мгновенно придумав десяток возражений, основанных на бесконечных исследованиях, Данте заставил себя прикусить язык. Сейчас ее не интересует ни его профессиональное, ни личное мнение. Тем более что все уже сделано и пути назад нет.
– Ладно, в любом случае поздравляю. – И хватит об этом. Не вспоминать же сейчас о том взгляде на отношения детей и родителей, что сформировала ему система опеки. И о всевозможных способах, коими родители способны превратить твою жизнь в ад. – Ладно, чисто для справки, все эти химические реакции порой не так уж и плохи. Особенно их физические проявления.
– Да мне-то откуда это знать? – выдохнула она еле слышно.
До него не сразу дошло, что она говорит не просто о любви.
– Ты до сих пор девственница?
Кусочки мозаики с щелчком встали на место. Однажды, еще в колледже, она призналась ему в невинности, но он почему-то считал, что с тех пор многое изменилось. Но ведь она тогда наверняка поделилась бы с ним! Ну как можно быть таким идиотом?
Харпер мгновенно заледенела:
– Я была занята диссертацией и созданием «Фира косметикс». Где мне было взять время еще и на это?
