— Ну, Колян, — обратился Костя к трупу неведомого Рокфеллера, — не прощаюсь. Ещё заскочу к тебе — лапу пожать. То есть разжать. Кстати, Андрей Герасимович, вы сегодня на месте будете? — спросил он Зуба.
— Смотря на каком месте.
— С Коляном вошкаться.
— Ещё чего. Я — домой. У нас танатологов хватает, брюхо ему располосовать.
— И вы доверите свой труп постороннему человеку?
— Свой труп я никому не доверю, — категорически отрезал Зуб. — Как преставлюсь, сам себе харакири сделаю. А вот труп твоего ушкуйника мне совершенно до лампочки. У меня сегодня — честно заработанный выходной после ночных бдений.
— Ну, как знаете.
— Алика Сутрапьянца попросишь, может, он пойдёт тебе навстречу.
— Не надо ходить мне навстречу, — недовольно проворчал Костя. — Пойдём навстречу бабе Дусе. Понятые, за мной! Сейчас всё зафиксируем, подпишетесь.
Когда вскарабкались вверх по оврагу, толпы с мусорными вёдрами уже не было. Все убоялись штрафа: с ментами шутки плохи, у них в голове пуля. А то и две. Нет, вы подумайте — за мусор оштрафуют! Лучше бы штрафовали коммунальщиков, которые сроду не посылали на Сельскую мусоровозов! И баков нет — ни одного. Вертись, как хочешь. Жрать, что ли, эти отбросы? И закусывать жестяными банками из-под пива. Хотя как раз с ними проблем нет. Ходят какие-то туманные личности драного вида, собирают эти банки, расплющивают ногой на асфальте и уносят в неведомые дали. Бормоча так, мокрые, взъерошенные со сна селяне и селянки расползались по хатам.
Лишь у покосившегося забора притулился одинокий человечек с шейкой-пестиком, на которой болталась лопоухая головёнка в лыжной шапочке с надписью «Ski». На вид головёнке было далеко за шестьдесят. Насколько далеко, разглядеть было трудно.
— По вашу душу, Константин Константиныч, — сообщил водитель «уазика».
— Архангел Гавриил?
— Не, я Бабайкин Валерий Никанорович, — поспешно представился человечек, торопясь опровергнуть порочащие связи с архангелом. — Я тут рядом живу, в соседнем переулке. Ну, возле моста…
— Стоп-стоп, Валерий Никанорович, — прервал Костя. — Начало уже впечатляет. Тему моста мы как раз обсуждали пять минут назад. Давайте пройдем к гражданке бабе Дусе, и вы изложите свою скорбную историю в более интимной обстановке. Мокровато тут, знаете ли. В прямом и переносном смысле. А поле боя оставим доблестным санитарам.
Серёга Степцов с участковым бодро потрусили будить окрестных обитателей весёлым милицейским лаем. А Костанов и Полторак с понятыми, экспертами и ушастым лыжником направили стопы к близлежащему домику, одноглазо взиравшему на них тусклым окошком.
В ИЗБУШКЕ БАБЫ ДУСИ царила спартанская обстановка. То есть не убирали здесь со времён древней Спарты. Но чай у Дуси был. Хотя посуды на всех не хватило. Так что пришлось пить, как бывалые зэки — пуская по кругу горячий гранёный стакан. Человечку Бабайкину, впрочем, хозяйка плеснула в обгрызенную кем-то фарфоровую пиалу граммов сто мутной жидкости. Стражи порядка от напитка предусмотрительно отказались. И без того дух в комнатушке стоял такой, что гостей с непривычки повело.
— Да, Евдокия Матвеевна, у вас тут и пить не надо — только дыши да закусывай, — уважительно заметил Костя Костанов. Он стоял возле огромной ёмкости агрегата водонагрева (коротко — АГВ), тщетно пытаясь обсохнуть и согреться. В своём стильном сером свитере с воротом под самую шею и чёрном коротком демисезонном плаще следователь напоминал несчастного принца Гамлета, который всю ночь рыскал в поисках папашки-призрака, а наткнулся на вполне реальный чурбан в тельняшке.
— Закуси нету, — тревожно отозвалась Дуся. — Закусь свою надо приносить.
— В следующий раз принесём, — пообещал Костя. — Как нового покойничка выудите.
— Свят, свят… — испуганно перекрестилась баба. — В другой раз я уж не попрусь утром мусор высыпать.
— Ты, видать, сильно перебрала-то, Евдокия, — встрял в беседу человечек Бабайкин. — Литра полтора, небось, выжрала, и пошла из себя мастера чистоты строить. Тверёзая ты и за драный веник не схватишься.
— Молчи, козёл старый! — огрызнулась гостеприимная хозяйка.
— А вот молчать как раз не надо, — возразил следак Полторак. — У нас как раз есть повод для дружеской беседы. Костя, у тебя к гражданину вопросы имеются?
