— Нет, я сам наткнулся на него совершенно случайно. Это не единственное священное место, где ступала нога Бога. Рикудо путешествовал по всем странам, и везде в честь него возносились памятники. Но только здесь еще осталась та сила, что пропитывает нас, джинчурики, здесь еще ощущается чакра... его чакра, — продолжил старик.
— Чакра Рикудо? Это возможно? — Наруто подскочил на месте и посмотрел по сторонам.
— Ты ее не увидишь, но почувствуешь, когда ляжешь на этот Алтарь, — вздохнул Роши.
Утаката закатил глаза и устало зевнул.
— Всё это бредни, в которые верят лишь чокнутые старикашки, — буркнул он.
Роши, зная нрав старого знакомого, не стал обижаться, но подчеркнул для себя, что этот человек так и не научился верить в чудеса.
— Хорошо. Давайте начнем, — произнес джинчурики Четыреххвостого, — Наруто, ты должен лечь прямо на верхнюю плиту.
Узумаки беспрекословно выполнил этот приказ. Ступив на старые каменные ступени, он ощутил, что в них действительно осталась какая-то неведомая энергия, память о минувшем прошлом. Когда парень лег на плиту, оказавшись в центре многоступенчатого круга из древних печатей, похожих на солнце, он почувствовал, что от камня не исходит холода.
Земля, трава и деревья успели остыть за несколько часов после того, как ушло солнце, а древний Алтарь продолжал хранить энергию небесного светила.
— Хорошо, — кивнул Роши, — теперь так... Нии, встань за тем столбом. А ты, Утаката, за тем. Повторяйте те печати, что я буду мысленно диктовать!
Наруто вздрогнул, поняв, что сейчас джинчурики приступят к какому-то ритуалу, последствия которого могут быть непоправимыми.
— А что делать мне?
— Просто лежи, — приказал Роши, — и старайся ни о чем не думать. Ты погрузишься в транс и попадешь в свое подсознание, где встретишься с Кьюби. Ты должен будешь сразиться с ним, мы постараемся тебе в этом помочь.
Узумаки приподнял голову.
— А что, если я не справлюсь? Если Кьюби одержит верх? — спросил он, — Пообещайте мне, что...
— Не волнуйся. Это не просто каменная плита. Символы на ней, столбы, количество плит, наше расположение за столбами — всё не просто так. Появится барьер, который когда-то удерживал Джуби, когда Рикудо сражался с ним. Даже если действие рун ослабло, барьер сдержит Кьюби, каким бы сильным он ни стал за это время, — поспешил успокоить его Роши.
— Ну ладно, — с сомнением пробормотал Наруто и растянулся поудобнее на каменной плите, стараясь ни о чем не думать.
Шорохи, которые он слышал, соответствовали печатям, которые одновременно комбинировали трое джинчурики.
Узумаки сам не заметил, как заснул. Вернее, погрузился в состояние транса, как и предупреждал его Роши. Он оказался там, где и должен был появиться.
— Ну здравствуй, Акума, — промолвил Наруто, подходя к огромной клетке, — Вот я и вернулся.
— Решил силой со мной потягаться? — донесся зловещий голос Девятихвостого Волка из темноты.
Во мгле зажглись два огромных желтых глаза. А в следующую секунду к решетке клетки придвинулась огромная черная морда Кьюби.
— О, я узнаю то место, где ты так удачно заснул. Значит, пришло время решающей битвы. Меж тобой и мной! — прорычал Акума, и Наруто обдало его горячим, как лава, дыханием.
Узумаки ухмыльнулся, скинув с себя военный жилет, который в данной битве может очень сильно помешать, сковывая движения. Он расстегнул свою черно-оранжевую куртку и коснулся рукой живота, на котором тут же проступила печать Четвертого Хокаге.
— Выходи погулять. Засиделся ты в своей клетке! — воскликнул Наруто.
На каждом из его пальцев зажегся голубоватый огонек, и тогда парень погрузил свою руку в живот, превратившийся в черный омут. Ладонь провалилась в плоть Наруто, будто это была бочка воды. Парень, превозмогая неприятные ощущения, что-то повернул и, вынув руку из места, где ей быть не положено, отскочил назад.
В следующий миг врата клетки скрипнули, и лязг ржавого железа разнесся по всему залу, едва ли не оглушая Наруто.
— Как же я долго ждал этого момента! — пророкотал голос Кьюби, словно гром. А затем неимоверный по размерам зверь ринулся вперед. Он вынес к чертовой матери ворота, не успевшие отвориться полностью и... оказался на свободе.
