Дион Кассий описывает покупку власти Дидием Юлианом следующим образом: "Когда распространилась весть о несчастии, постигшем Пертинакса, одни побежали к себе домой, а другие – в военные казармы, заботясь о своей собственной безопасности. А Сульпициан, который как раз в это время был отправлен Пертинаксом в военный лагерь, чтобы навести там порядок, и ещё оставался там, стал прилагать усилия к тому, чтобы его самого провозгласили императором. Между тем Дидий Юлиан, ненасытный стяжатель и бесстыдный расточитель, который всегда имел склонность к заговорам и переворотам и был за это сослан Коммодом в свой родной город Медиолан, – этот самый Дидий, услышав о смерти Пертинакса, поспешил в лагерь и, вставши у ворот, стал призывать воинов передать ему власть над римлянами. За этим последовала постыдная и недостойная Рима сцена: словно на рынке, как на какой-то распродаже, и сам Город, и вся его держава стали продаваться с торгов. Продавцами выступали люди, убившие своего императора, а покупателями – Сульпициан и Юлиан, надбавлявшие цену в состязании друг с другом, один – изнутри, а другой – снаружи. Понемногу увеличивая ставки, они дошли до суммы в пять тысяч денариев каждому воину, причём Юлиану сообщали: "Сульпициан дает столько-то, а ты сколько надбавишь?", а Сульпициану говорили: "Юлиан обещает столько-то, а ты сколько дашь сверх этого?" И Сульпициан победил бы, поскольку уже находился внутри лагеря, носил звание префекта Города и первым назвал сумму в пять тысяч, если бы Юлиан не перестал набавлять цену мало-помалу и не предложил бы сразу на целых тысячу двести пятьдесят денариев больше, чем соперник, прокричав об этом громким голосом и показав цифру на пальцах. Воины, зачарованные величиной надбавки и вдобавок опасавшиеся, что Сульпициан будет мстить за Пертинакса, что внушал им Юлиан, впустили последнего в лагерь и провозгласили императором".
Геродиан: "Тогда впервые начали портиться нравы воинов, и они начали ненасытно и постыдно стремиться к деньгам и пренебрегать подобающим уважением к правителям. То обстоятельство, что никто не выступил против дерзко осуществлённого столь жестокого убийства государя и не воспрепятствовал столь непристойному объявлению и продаже власти за деньги, было начальным толчком и причиной их непристойного и непокорного настроения и на будущее время, так как их корыстолюбие и презрение к правителям возросло и привело к пролитию крови".
Получив таким образом верховную власть, Дидий Юлиан, по представлению воинов назначил префектами претория Флавия Гениала и Туллия Криспина. Элий Спартиан пишет, что Юлиан: "действительно пообещав преторианцам по двадцати пяти тысяч каждому, дал им по тридцать тысяч". Геродиан же, напротив, сообщает, что: "он солгал воинам и обманул их, так как не мог выполнить то, что обещал; ведь и собственных денег было у него не так много, как он хвастался, не было их и в государственных сокровищницах – всё уже ранее было опустошено из-за разнузданности Коммода и его нерасчётливых и беспорядочных расходов".
Так или иначе, но вечером того же дня Юлиан, в сопровождении отряда воинов прибывает в сенат, где господа сенаторы своим постановлением удостоили его трибунских полномочий, проконсульских прав и включили в список патрицианских фамилий.
Геродиан: "Подняв военные значки и вновь прикрепив на них изображения последнего (Коммода), они стали готовиться сопровождать Юлиана. Юлиан, принеся в лагере установленные императорские жертвы, вышел в сопровождении воинов, охраняемый большим их числом, чем это принято; ведь купив власть путём насилия и вопреки воле народа, с позорной и непристойной дурной славой, он, естественно, боялся, что народ будет ему противиться. Итак, воины во всеоружии и сомкнутым строем в виде фаланги, чтобы в случае надобности сразиться, имея в середине своего государя, потрясая над головой щитами и копьями из опасения, как бы на их шествие не бросали с домов камни, отвели его во дворец..."
Дион Кассий: "Итак, ближе к вечеру Юлиан спешно направился на форум и в сенат, ведя с собой великое множество преторианцев с многочисленными военными штандартами, словно на какую-то битву, чтобы и нас, и народ захватить врасплох, напугать и привлечь на свою сторону. А воины прославляли его на все лады, в том числе называя его Коммодом".
