Однако, питая эти надежды, ван Миттен был еще свободен от каких-либо забот. Ему нужно было только следовать за своим другом Керабаном по дороге, огибающей Понт Эвксинский. Теперь же, будучи пусть даже сугубо временным женихом этой благородной курдчанки, державшей его на поводке, он был больше не в настроении оценивать историческое великолепие Трапезунда.
К девяти часам утра, 17 сентября, через два часа после отъезда из караван-сарая Рисара, вся компания — господин Керабан, его спутники, господин Янар, его сестра и их слуги — величественно вошла в столицу современного пашалыка. Сельская местность, в которой она была построена, своими долинами, горами и причудливыми потоками очень напоминала некоторые пейзажи Центральной Европы. Можно было даже подумать, что целые куски Швейцарии и Тироля были перенесены на эту часть черноморского побережья.
Трапезунд, находящийся в трехстах двадцати пяти километрах от столицы Армении — Эрзерума, ныне имеет прямую связь с Персией посредством дороги, открытой турецким правительством через Гюмюшхане, Байбурт и Эрзерум, и это, возможно, вернет ему древнюю торговую значимость.
По сути, говорить надо фактически о двух городах, о двух Трапезундах, расположенных амфитеатром на холме. Один из них — турецкий город, окруженный стенами с большими башнями и некогда защищенный со стороны моря своим замком. Здесь не менее сорока мечетей. Минареты их высятся над апельсиновыми, оливковыми рощами, и трудно сказать, что стройнее — минареты или эти чарующие своим видом деревья. Второй — это христианский город, в основном торговый. Здесь находится базар с огромным выбором ковров, тканей, украшений, оружия, древних монет, драгоценных камней и т. д. Что касается порта, то он ежедневно обслуживается паровыми судами, которые напрямую связывают Трапезунд с важнейшими пунктами черноморского побережья.
В городе бурлят или прозябают, в зависимости от положения, сорок тысяч жителей — турок, персов, христиан армянского и латинского толков, ортодоксальных[298] греков, курдов и европейцев. Однако в этот день оно было в пять раз больше за счет верующих, прибывших со всех концов Малой Азии, чтобы присутствовать на пышных празднествах в честь Пророка Мухаммада. Поэтому наши путешественники не без труда нашли подходящее жилище на те двадцать четыре часа, которые должны были провести в Трапезунде. На следующий день, по решению господина Керабана, предстоял отъезд в Скутари. И действительно, если они хотели добраться туда до конца месяца, то нельзя было терять ни одного дня.
Господин Керабан и его спутники смогли остановиться лишь во франко-итальянской гостинице, находившейся в центре квартала караван-сараев, ханов и постоялых дворов, до отказа забитых путешественниками. Рядом была площадь Гяур-Мейдан, и все это место представляло собой самую оживленную торговую часть христианского города. Гостиница оказалась достаточно комфортабельной, чтобы в ней можно было провести следующие сутки. Поэтому у дядюшки Ахмета не нашлось даже малейшего повода, чтобы разгневаться на хозяина заведения.
Но напрасно господин Керабан и его спутники считали, что, добравшись сюда, они избавились если не от тягот пути, то хотя бы от опасностей. В турецкой части города, где находился их самый смертельный враг, против них составлялся настоящий заговор.
Происходило это во дворце господина Саффара, построенном на первых отрогах горы Бостепе, склоны которой плавно спускаются к морю. Сюда за час до этого прибыл Скарпант, покинувший караван-сарай Рисара.
Прежде всего он рассказал ожидавшим его Саффару и Ярхуду обо всем происшедшем прошлой ночью. О том, как Керабан и Ахмет освободились от тюремного заключения, которое должно было разлучить их с беззащитной Амазией. По словам крайне раздосадованного Скарпанта, спаслись они благодаря глупой преданности ван Миттена. Затем на совещании трех, поистине темных, личностей были приняты планы, прямо угрожающие путешественникам на пути в двести двадцать пять лье между Скутари и Трапезундом. В тот же день принялись за дело: Саффар и Ярхуд, не принимая во внимание никакие праздники, покинули Трапезунд и направились на запад по анатолийской дороге, ведущей к устью Босфора. Скарпант остался в городе и мог действовать с полной свободой, поскольку ни господин Керабан, ни Ахмет, ни обе девушки его не знали. Именно ему предстояло сыграть важнейшую роль в драме, в которой сила должна была прийти теперь на смену хитрости.
