Идея о быстром создании новой истории каждого участника путем погружения в конкурс полностью себя оправдала. Люди, действительно, особо не интересовались предыдущей историей и настоящим именем друг друга.
Как-то, уже через месяц после начала бизнес-лагеря, пришла телеграмма одному из слушателей, некому было ее отнести, и я понес сам к нему в номер. К этому времени уже случились всякие переезды из номера в номер, и я не был уверен, туда ли я несу телеграмму.
В комнате находился один из слушателей, и я спросил, не он ли является адресатом. Оказалось, не он, а настоящего имени и фамилии своего уже давнего соседа по комнате он как-то не удосужился спросить.
Однако вскоре после конкурса ко мне пришла депутация и сообщила, что группа слушателей требует встречи со мной.
Тональность депутации была достаточно официальной, и я, не расспрашивая о сути дела, согласился на встречу.
Пришло около тридцати руководителей – директоров и главных инженеров реальных советских предприятий: они пришли именно в этом своем качестве. Суть их требования:
• «Мы – реальные руководители немаленьких предприятий и требуем, чтобы вы учили нас отдельно от других.
• В учите нас вместе с мальчишками-молокососами, которые опыта не имеют, ничего не понимают и с нашими аргументами не соглашаются.
• Или вы учите нас отдельно, или мы разворачиваемся и уезжаем».
Я понял, что, очевидно, конфликт начался еще при выполнении конкурсных заданий, когда молодые кооператоры без всякого «уважения к сединам» и не слушая никаких аргументов успешно продавливали свою позицию. А дело в том, что в некоторых играх аргументация имеет значение только для «сохранения лица», а вопросы решаются путем деловой борьбы. Это становится особенно очевидным, когда проигрывается «Молчаливая» версия этой же Игры, где участникам вообще запрещено разговаривать друг с другом: какая уж тут аргументация?!
Я ответил им следующее:
• «Технология обучения в бизнес-лагере такова, что сама дифференцирует людей по реальным управленческим знаниям и навыкам.
• Вы – люди имеющие большой управленческий опыт. Правда, один классик сказал:
иногда двадцатилетний опыт работы – это лишь опыт одного года, повторенный двадцать раз.
• Я надеюсь, что вы имеете большой опыт не в этом смысле, а действительно дающий вам преимущество над другими. Тогда скоро вы станете – здесь в игре – президентами и министрами, директорами заводов, руководителями акционерных обществ и банков. Если ваш опыт поможет вам это сделать – в добрый час! А молодые, которые ничего не понимают, окажутся рабочими или безработными. Вот это и будет раздельное обучение. А если же ваш опыт не таков и ничему помочь не может, то почему я должен с ним считаться?!
• Вы здесь уже три дня. Считайте, что перед вами висит картина, на которой изображено все, что будет в бизнес-лагере, все пятьдесят дней. Но картина эта затянута полотном, только один кусочек ее размером в три пятидесятых вам приоткрылся. Разглядите этот кусочек – и сможете судить обо всей картине. Если судя по нему она вам нравится, оставайтесь! Если же она не нравится и эти три дня не были для вас полезны – собирайте вещи и уезжайте, и я вам верну деньги.
• Но это условие сохраняется до понедельника. Кто до понедельника уедет – получит деньги обратно. А кто не уедет – то если потом, после понедельника, и уедет, то денег обратно уже не получит!»
Слушатели безмолвно разошлись. Уехала лишь одна немолодая супружеская пара – муж и жена, которые называли наши красивые бейджи на веревочках – «ошейниками».
Эта история заставила меня задуматься, я расценил ее как «бунт на корабле» – ведь мне поставили ультиматум, – поэтому и действовал бездискуссионно и решительно.
Но рано праздновать победу. Ведь депутация явилась ко мне неожиданно. А где же был заслон из инструкторов? Ведь каждый из «бунтовщиков» где-то проходил конкурсный отбор, где-то имел вопросы и претензии. Почему их не снял инструктор?
