– А, по направлению. Да, наслышан уже, – Карецкий устало потянулся, потер глаза, – всех девок переполошил, только и разговоры о нем. А всего-то надо вот такую штуку себе между ног засунуть и проехаться. Где ты его встретил?
– У дома Абрикосовых, ну этих нэпманов, которых весной порешили.
– Странно. И с чего он там ошивался?
– Да вроде как по работе, вместе с другим коммунхозовским.
– А, вот оно что. Думаешь, к зазнобе твоей подбирается? – Карецкий хотел хитро подмигнуть, но вместо этого широко зевнул, показав желтые от курева зубы. – Пал Евсеич, смотри, уведет девушку. Ох, сейчас бы поспать. Вроде тихий городок, мирный, а сколько швали развелось. Из Москвы их выставляют, так они сюда, по селам хоронятся, а в Рогожск приезжают фраеров пощипать. В трамвае опять карманник объявился, сегодня уже второе заявление принесли. А как я его найду? Базарный день на носу, народу тьма. Как лед на реке сошел, склады опять начали потрошить, уж засады ставим на дорогах, а они как-то просачиваются, сволочи. За лето уже одиннадцать случаев, ни одно не раскрыли. Слушай, бросай-ка ты свою кабинетную работу – и айда к нам, а то совсем там у себя в суде зачахнешь.
– Нет уж, лучше вы к нам, – Мальцев поднялся. – Со складами дела открыты, если до октября подвижек не будет, нам тут не поздоровится. Сторожа все одно твердят – появились четверо, лица замотаны, связали, товар увезли. Если недоработаем, песочить нас будут мама не горюй, считай, почти на триста тысяч добра пропало.
– Согласен, – субинспектор развел руками. – Делаем, что можем. Штат маленький, народу не хватает. И так без выходных вон пашем. Раскрыли дело профсоюзного председателя Жамкина, который заявление писал, что сейф у них в комнате взломали и похитили двести червонцев. Сейчас похититель у нас в каталажке сидит, уже признался.
– И кто он?
– Так сам Жамкин и есть. Потратил кассу на баб и водку, а потом испугался, что за растрату посадят, и решил взлом инсценировать. Нанял местного урку, тот ночью в комнату залез, стекло разбил, сейф сломал, только приятелям своим проговорился. Мы его, голубчика, повязали, а денег-то нет. Где, спрашиваем, профсоюзное добро? Он на Жамкина и показал, так тот сразу, дурак, признался. Так что забирай обоих хануриков, дело раскрыто. А с бандой пока не получается, нет зацепок, кроме этого ножика.
– Все мы в одном положении, – жестко сказал следователь. – По шапке вместе и будем получать. Ладно, как с пальчиками определитесь, сообщи, а то вы любите сначала сами дров наломать, а потом в суд это принести.
– Обещаю, – приложил субинспектор руку к груди.
План, предложенный Афанасием, был прост, но только на первый взгляд. Никто Травину дом бы просто так не отдал, а за деньги – не было у Сергея таких денег, чтобы целый дом арендовать, чай, не нэпман.
– Значит, решил допнагрузку на себя взять? – Кац прочитал заявление, бросил на стол. – Сам додумался, или подсказал кто?
– Афанасий Лазаревич, – признался Травин.
– Вот жучила, все ходы знает. Ну да ладно, с обычным домом у тебя бы это не прошло, ты же понимаешь? – начкомхозотдела откинулся на спинку кресла, набил трубку табаком, не спеша раскурил. – А так соглашусь, и ты с жильем будешь, и нам польза, для общего дела. На то, чтобы в порядок здание привести, тебе даю шесть месяцев.
– И надбавку.
– И надбавку, – согласился Кац. – Ставка управдома низшей категории – восемьдесят рублей, значит, доплата тебе на два разряда вверх. Тридцать целковых получишь, больше не дам, и на ремонт выделю строго по смете. Что вы там надумали с Афоней?
– Вот, – Травин развернул на столе план. – Смотрите, Лев Аверьяныч, в доме два этажа. Нэпман постарался, и к водопроводу подключился, и к электричеству, и даже яму выгребную снаружи сделал, а трубу из дома туда пустил. На первом этаже печь, от нее идет паровое отопление. Кое-что, конечно, растащили, но восстановить сможем. Внизу большое помещение, комната для прислуги, подсобка и прочее, это мы оставляем на потом, всегда разгородить можно. А наверху почти двести сорок квадратных аршин, или сто двадцать квадратных метров, их поделим на комнаты по пятнадцать метров, плюс коридор, получится шесть комнат. Шесть семей можно заселить. Или придержать для коммунхоза, будет гостиница для командированных, по четыре человека в комнате. Да, кроме двух этажей, еще чердак есть, и его можно на комнаты разделить, только утеплить надо будет или только в летнее время использовать. И подвал большой, можно под мастерские какие пустить или на склад.
