Ланни подкладывает конверт с письмом под мраморный бюст, и Люк заколачивает крышку деревянного ящика. В два часа дня придет курьер, а Люк успел упаковать только два бюста. Он надеялся к этому времени подготовить к отправке вещей пять-шесть. Нужно работать быстрее.
Люк кладет молоток на столик и вытирает пот со лба. Его взгляд падает на пачку непрочитанных писем. Сверху лежит пухлый конверт из Америки. Люк инстинктивно прищуривается и читает адрес. Письмо из офиса юриста из Бостона — того самого, который присматривает за домом Адера — точнее говоря, за склепом Адера. Люк быстро перебирает конверты. Он насчитывает семь писем с тем же обратным адресом. Ланни не вскрывала их уже около года. Люк разжимает губы и уже готов спросить Ланни об этом, когда та пробегает мимо с сумочкой через плечо и в спешке пытается найти ключ.
— Мне надо к парикмахеру, но я вернусь до прихода курьера. Что-нибудь купить на ланч для нас с тобой? Что бы ты хотел?
Люку ужасно нравится то, что Ланни живет обычной жизнью. Еще больше ему нравится то, как быстро она включила его в свою жизнь. Он в восторге от того, как им хорошо вместе. Ланни бросила курить, потому что он ее об этом попросил. У него не было сил смотреть, как она курит, хотя он прекрасно понимает, что никакого вреда своему здоровью она нанести не может. Ланни делится с ним абсолютно всем. Любимая кондитерская, любимый маршрут вечерней прогулки, старики, с которыми она болтает в парке. Люк рад что-то делать для нее, заботиться о ней, а она благодарна ему за каждое проявление заботы. Любит ли он ее? У него есть сомнения, очень большие сомнения в том, что любовь способна вспыхнуть так быстро — особенно если учесть, кто она такая и что ему рассказала. Но в то же время Люк испытывает радостное головокружение. Такого чувства у него не было с тех пор, как родились его дочки.
Ланни уходит. Люк снова поднимается наверх в поисках очередного предмета, отправляемого в музей. Нужно не забыть: с курьером должна разговаривать Ланни, а ему в это время нужно будет собираться на встречу. Он встречается с директором службы найма добровольцев международной благотворительной организации, которая отправляет врачей в горячие точки, лагеря беженцев и клиники для бездомных. Именно эта организация была последним местом работы Джонатана. Кто-то из этой организации связался с Ланни вскоре после их возвращения из Квебека. Этот человек разыскивал Джонатана. Оказывается, тот оставил им адрес Ланни для связи, но так и не вернулся, и они хотели бы узнать, где он. Ланни в первый момент не нашлась что ответить, но потом сказала, что она знает другого доктора, который готов поработать, пока находится в Париже. Люк с радостью думает о собеседовании. Он рад, что Ланни знает о том, что он расстроится, если его не примут на работу, и надеется, что его заржавевшего французского языка хватит для того, чтобы лечить иммигрантов из Гаити и Марокко.
Люк берет следующий предмет из коллекции Ланни — это большой ковер, который отправится в музей текстиля в Брюссель. Ковер скатан в рулон и прислонен к застекленному книжному шкафу, набитому всевозможными безделушками. Половина стекол сдвинута в сторону, и когда Люк пытается выровнять ковер по вертикали, из шкафа что-то выпадает.
Он наклоняется и поднимает с пола что-то, завернутое в замшевый лоскут. Люк осторожно разворачивает замшу — кто знает, может быть, внутри что-то хрупкое. Он обнаруживает крошечный металлический предмет. А точнее — кувшинчик размером с мизинец ребенка. Серебро потемнело от старости, но Люк видит, что вещица изящная, как ювелирное украшение. Дрожащими пальцами он вынимает из горловины кувшинчика длинную тонкую пробку, похожую на иглу. Она сухая.
Люк нюхает пустой сосуд. Его мысли бешено мечутся. Пусть содержимое высохло, но есть способы анализа осадка. Осадок можно отправить в лабораторию, где узнают ингредиенты эликсира и их пропорции. Вероятно, можно попробовать воспроизвести состав и путем проб и ошибок добиться успеха. Воссоздание эликсира означало бы, что Люк сможет жить с Ланни вечно. Она не останется одна. Безусловно, найдутся и другие люди, заинтересованные в бессмертии. Эликсир можно будет продавать за бешеные деньги, лить его на язык страждущих, так, как католические священники кладут облатку. А можно действовать в рамках полной благотворительности — много ли денег нужно для жизни? Взять — и отдать эликсир бессмертия большим ученым, пусть его изучают. Кто знает, какой импульс может это быть для науки и медицины? Состав, вызывающий регенерацию раненых тканей, мог совершить настоящую революцию в травматологии и хирургии.
