На ходу она шлепнула Дагмар по заднице, кивнула Праттам, и без того уже ошеломленным шествием исцеленных пациентов, и остановилась у нашего стола:
– Дело сделано!
Все три стола к тому времени были свободны – настал тот желанный миг, когда раненые закончились. Из приемного покоя пришел Джубал:
– Да, потрудились на славу.
Гретхен обняла меня:
– Морин, мы сделали это! – Она стянула с меня маску и поцеловала.
Я отпихнула ее:
– А ну, марш в ворота. Мы и так уже опаздываем на несколько минут.
– У, зануда. – И она ушла, а следом Джубал и Джиллиан.
Сирены запели отбой. Мистер Пратт посмотрел на меня, потом на занавеску и сказал:
– Пойдем-ка, Гарри.
– Иду, па.
– Доброй всем ночи. – И старик тяжело побрел прочь, сопровождаемый женой.
– Дочка, ты-то как здесь? – хриплым голосом проворчал отец. – Ты же должна быть в Сан-Франциско. А ты, Тед, – посмотрел он на Вудро, – ты же погиб. Что ты в таком случае здесь делаешь?
– Не погиб, доктор Джонсон, а пропал без вести. Это не одно и то же. Разница хоть и небольшая, но есть. Я долго лежал в госпитале, долго был не в себе. Но вот я здесь.
– Вижу, что здесь. Но что тут за маскарад? Одни в карнавальных костюмах, другие шастают взад-вперед, как на Пикадилли-Серкус. Перевязочный пункт называется. Я что, сбрендил? Или было прямое попадание?
– Ну-ка, мотайте все оттуда! – сказала Хейзел мне на ухо.
– Сейчас, Хейзел, – вполголоса ответила я. Дагмар уже стояла за спиной у отца, держа шприц наготове, и вопросительно смотрела на меня. Я едва заметно мотнула головой. – Пойдем, отец, – я тебе все объясню.
– Мрффф. Я полагаю, что…
И тут на нас рухнула крыша.
Может, это был обломок «спитфайра», а может, «мессершмитта», не знаю – он упал прямо на меня. Хейзел-Гвен услышала грохот через мой микрофон, и ее внуки Кас и Пол получили сильные ожоги, спасая нас.
Обгорели все: Кастор, Поллукс, Вудро, отец, Дагмар, я, – а керосиновые ожоги скверная штука. Но Хейзел вызвала спасателей в огнеупорных костюмах (они тоже были наготове), и нас всех вытащили.
Все это я узнала позже, а тогда просто отключилась и много-много дней спустя очнулась в больнице. Сколько дней прошло, я не знаю. Дагмар говорит, что я пролежала на три недели дольше, чем она, а Тамара молчит. Впрочем, какая разница, – «Лета» обеспечивает больному уют и покой, пока он не поправится.
Немного погодя мне разрешили вставать и гулять по Веуле – красивое место и одно из немногих истинно цивилизованных во всех вселенных. А затем меня отправили обратно в Бундок – и ко мне пришли Вудро, отец и Дагмар.
Они наклонились над моей постелью и поцеловали меня, и я немного поплакала, а потом мы поговорили.
Свадьба была пышная. Присутствовали, разумеется, Майкрофт, Афина и Минерва, а также мой внук Ричард Колин, наконец-то простивший Лазаруса за то, что тот оказался его отцом. Моей милой Хейзел-Гвен не нужно больше будет жить отдельно от семьи, раз Ричард Колин по собственной воле и охоте готов в нее войти. Мои дочки Лаз и Лор решили снять запрет со своих мужей Каса и Пола в награду за то, что они спасали из огня нас, четырех недотеп, и разрешить им тоже войти в семью. Были там Дун Ся, Дагмар, Марси Чой-Му, мой отец и Гретхен – и мы, все остальные, уже много лет бывшие семьей Лонг – кто дольше, кто короче. Все новые члены нашей семьи испытывали некоторые колебания, но Галахад и Тамара внесли ясность: мы приносим лишь один обет – заботиться о благополучии и счастье всех наших детей.
Вот и весь брачный контракт. А остальное – просто поэтический ритуал.
С кем тебе спать и с кем заниматься любовью – твое личное дело. Иштар, как наш семейный генетик, регулирует нашу рождаемость в той мере, в какой это необходимо для блага детей.
И мы все взялись за руки в присутствии наших детей (Пиксель, разумеется, тоже присутствовал) и поклялись друг другу любить и лелеять – и тех, кто есть, и тех, кто будет, отныне и во веки веков.
И все мы жили долго и счастливо.
![Дверь в лето [с рисунками]](/uploads/books/images/59/5965868f2aa07a4770f495ff4e641b80d589f93c.jpg)
